Год жизни. Как прожить его так, словно он последний

Мы говорим, что боимся смерти, но мы, скорее, имеем в виду страдания, ведущие к смерти: это страх умирания. В свою очередь, этот страх, очевидно, является страхом оказаться в ситуации, которую мы не контролируем, когда наши ресурсы будут на исходе, а тело – сломлено страданием. Однако этот страх – один из немногих, с которыми можно справиться реальными средствами. За последние несколько лет наука обезболивания заметно шагнула вперёд. Теперь, благодаря крайне успешному применению терапии препаратами сульфата морфина (продолжительное вливание морфина сульфата в дозах, в точности соответствующих – оттитрованных – потребностям пациента; в Канаде это называется «добровольным обезболиванием»), человеку обычно может быть обеспечена практически безболезненная кончина. Титруя дозу препарата в соответствии с пиками и спадами боли пациента, опытный врач может всего за пару дней подобрать дозу и частоту приёма блокирующего боль препарата так, чтобы они отвечали индивидуальным потребностям человека. Благодаря этому люди могут сохранять открытость и сознательность на протяжении последних драгоценных недель, не ощущая заторможенности или рассеянности из-за ночных кошмаров, вызванных слишком большими дозами препаратов, но и не чувствуя себя разбитыми, измождёнными и напуганными из-за слишком малых его доз. Пациентам больше не приходится корчиться на мокрых простынях, из последних сил пытаясь вытерпеть четырёхчасовой промежуток между инъекциями обезболивающего препарата. В более продвинутых клиниках развитых стран лекарства предоставляют по запросу. Или, что ещё лучше, имеется болевой протокол, настолько основательный, что медработники лучше пациента знают, когда могут потребоваться болеутоляющие средства. Даже для тех людей, которые благоразумно предпочитают умереть дома, существует устройство, устанавливаемое рядом с кроватью, автоматически управляющее приёмом препаратов сульфата морфина, которое способно увеличить вероятность того, что их последние дни будут наполнены любовью и цельностью присутствия. Если не считать редких случаев поражения нервной системы – в этих ситуациях при попытке согласовать приём лекарств с тяжёлыми приступами боли, которые пациенты испытывают при движении, человек неизбежно теряет сознание, – терапия препаратами сульфата морфина радикально изменила характер ухода людей. Умирание и унизительные страдания – отныне вовсе не обязательно синонимы.

С другой стороны, надо отметить, что неразумно рассчитывать на безболезненную смерть, поскольку зачастую восходящий дух, покидающий трепещущее тело, причиняет ему некоторый дискомфорт.

К счастью, нам приходится рассчитывать не только на внешние средства для утоления телесной боли. Мы обладаем огромными ресурсами для того, чтобы справляться с неприятными ощущениями с помощью внутренних средств. Расслабляя болезненную область и сосредотачивая на ней внимание, мы постепенно развиваем способность к доверию и действию на основании собственного врождённого таланта к исцелению. Таким образом в нас раскрывается чутьё, настолько тонкое и изобретательное, как того требует наша боль. Так нам напоминают о необходимости проявить сострадание и непосредственно исследовать то, чего мы столь долго стремились избежать. Так мы не изолируемся от части тела, испытывающей неприятные ощущения, но принимаем её в своё сердце – чтобы освободиться от сопротивления, усиливающего страдание.

Хотя мне доводилось видеть, что некоторые люди – как будто без всякой подготовки – на своём смертном одре раскрывались, подобно прекрасным экзотическим цветам, на такое развитие событий рассчитывать не стоит. Изучив такие ситуации спонтанного раскрытия, вы в большинстве случаев обнаружите, что многие из этих людей прожили жизнь в достаточной степени осознанно, и обладали, по меньшей мере, изрядной толикой добродетели. Мне также доводилось видеть, как люди, давным-давно отвернувшиеся от Бога, умирали в благодати. Честно говоря, нет ничего прекраснее, чем атеист с открытым сердцем. Умирая, атеисты не используют это мгновение, чтобы выторговать себе на небесном застолье лучшее место; в сущности, они могут даже не верить, что для них готовят пир. Они не копят «добродетели». Они просто улыбаются от переполненности сердца. Они проявляют доброту без определённой причины; они просто полны любви.

Мы обретаем такие ресурсы, постоянно возвращаясь к внимательному сердцу и вырабатывая способность справляться с дисбалансом, тянущим нас назад и возникающим из-за нашего косного сопротивления. Мы прекращаем любой ценой (какой бы она ни была) избегать своей боли. Мы принимаемся за дело, для которого – по словам Будды – мы были рождены, понимая, что избавление от страдания – самая сложная работа, которую нам предстоит совершить.