Годы и дни Мадраса

Когда я приехала в Мадрас, Калакшетру перевели из тесных помещений Адьяра в загородный район Тируванмиюра. Среди зарослей кокосовых пальм и бананов раскинулся целый городок. Но он еще не был закончен. Достраивалось легкое современное здание театра, закладывались новые общежития для студентов, устанавливались последние стеллажи огромной библиотеки, расчищалась от строительного мусора площадка перед отделом публикаций. Танцевальные классы разместились в просторных хижинах, крытых пальмовыми листьями. Утром и вечером там шли занятия. Доносились глухие удары табла, босые ноги будущих мастеров бхаратнатьям стучали по земляному полу. Весь образ жизни в Калакшетре прост и традиционен. В последнее время Академия искусств значительно расширила штат своих преподавателей. Здесь работают известные артисты и композиторы: Варадачарья, Васудевачарья, Т. К. Чанду Наникар. При Калакшетре существует концертная труппа профессиональных актеров, певцов, танцоров и музыкантов. Труппа часто выступает в Мадрасе с танцевальными драмами. Неизменный режиссер и постановщик этих спектаклей — Рукмини Деви.

Большую часть дня она проводит в Калакшетре. Присутствует на занятиях, ведет уроки, читает лекции, проводит репетиции. Ее можно увидеть в самых неожиданных местах нового городка. Когда эта седоволосая женщина проходит по дорожкам Калакшетры, все встречающие ее складывают руки в почтительном пранаме. Не потому, что перед ними глава Академии искусств. Они приветствуют большую актрису, человека, который пожертвовал во имя искусства своей кастой и положением в обществе. Но взамен она получила много больше — признание и благодарность своей страны.

Женский христианский колледж

— Войдите! — отзываюсь я на робкий стук.

Дверь открывается, и на пороге возникает фигура человека. Он одет в униформу цвета хаки. На лице, еще по-мальчишески округлом, застенчивая улыбка, а широко расставленные глаза смотрят чуть удивленно и тревожно. Я поднимаюсь с пола, где разбирала свои только что привезенные книги. Сегодня утром я переехала в небольшой коттедж Женского христианского колледжа.

— Простите, — говорит вошедший, — меня зовут Самуэл, я работаю сторожем в этом колледже. Я христианин, но слышал, что вы не верите в бога. Это так?

— Так, — улыбаюсь я.

Самуэл растерянно топчется на пороге. Потом прижимает руки к груди и умоляюще произносит:

— Мадам, пожалуйста, верьте в бога!

«Мадам» не знает, что сказать. Ей немного смешно, но этот искренний порыв трогает.

— Хорошо, Самуэл, — соглашаюсь я, — может быть, завтра получится, но сегодня нет.

— Тогда до завтра, — серьезно говорит Самуэл и, шаркая босыми ногами по каменным плитам, спускается с веранды.

«Вот так проблема», — думаю я, снова садясь рядом с грудой неразобранных книг. Мне уже кажется, что я совершила ошибку, согласившись поселиться в этом колледже. А что если они все по очереди каждый день будут обращать меня в христианство? Но уезжать отсюда не хочется. Здесь очень уютно. Домик стоит в глубине огромного сада, и только щебетание птиц нарушает тишину. Я устала от шумных отелей и согласилась сразу, когда администратор университета предложил мне этот коттедж. Отсюда до университета, где я преподавала было совсем недалеко.

На следующий день Самуэл вновь появился на веранде коттеджа.

— Доброе утро, мадам, — вежливо сказал Самуэл. — Ну, как?

— Что «как»? — не сразу поняла я.

— Вы помните, я был у вас вчера и вы обещали…

— Ах, это насчет бога? — спохватываюсь я.

— Ну да, — подтверждает Самуэл, — насчет бога.

— Знаешь, — говорю ему я. — Сегодня еще нет, но вот через неделю может быть.

— Но вы ведь обещали сегодня, — обижается Самуэл.

— Сегодня ничего не получилось, — развожу я руками.

— Хорошо, — покоряется Самуэл. — Я приду через неделю.

И через неделю я, естественно, ничем порадовать Самуэла не могла. Он уже перестал обижаться и только каждый раз, когда видел меня, подавленно вздыхал.