Годы и войны. Записки командарма. 1941—1945

Вернувшись из Москвы, у начальника штаба армии генерал-лейтенанта А. М. Кущева ознакомился с размещением соединений и частей армии. В этой части мои опасения оказались напрасными. Благодаря блестящим организаторским способностям Александра Михайловича, который оставался за командующего, все соединения и части уже были размещены в хороших казармах, с наличием вблизи или недалеко от них учебных полей, полигонов и стадионов. Всюду уже приступили к плановым занятиям.

В качестве коменданта в Берлине меня замещал мой заместитель по армии генерал-лейтенант А. Б. Баринов. Александр Борисович прошел большой боевой путь. Успешно командовал дивизией, корпусом. При нашем знакомстве генерал Баринов со знанием дела доложил о делах в армии, а самое главное — о принятых мерах по восстановлению в городе транспорта, связи, промышленности, снабжению населения продовольствием, водой, топливом. Это были хотя и успешные, но только первые шаги. Жителей громадного города и нас, работников комендатуры Берлина, и прежде всего меня как коменданта этого крупнейшего города Европы, ждали весьма важные и неотложные дела. В этой трудоемкой и насыщенной работе генерал Баринов оказался весьма способным и толковым организатором, хорошо освоился с новыми для него обязанностями, организовал работу не только в центральной комендатуре, но и во всех районах Берлина.

Было взято на учет продовольствие, выявлены особо нуждающиеся в нем категории людей, налаживалось и ремонтировалось самое необходимое, как-то: электроосвещение, водоснабжение, бани, лечебницы, городской транспорт, расчищались улицы и т. п.

Большие трудности ощущал четырехмиллионный город с продовольствием. Подвоз из провинции еще не был налажен. Цены на продукты быстро росли. Большую активность развивали спекулянты, дельцы, жаждавшие наживы на голоде и несчастье других.

Первое время в Берлине мы были одни, потом в западную часть прибыли комендатуры американцев и англичан, а позднее в английскую зону прибыла и французская комендатура.

В первое время комендантами наших бывших союзников и в состав их комендатур были подобраны те, кто воевал, а потому с ними не так трудно было договориться по вопросам управления Берлином, но чем дальше, тем становилось труднее. Люди в их комендатурах, да и сами коменданты постепенно заменялись теми, кто более непримиримо относился к нам, представителям советской власти.

В это же время, помимо образования четырех зон оккупации Германии и назначения Маршала Советского Союза Г. К. Жукова главнокомандующим советскими оккупационными войсками в Германии, создавался Контрольный совет по управлению Германией, в который от Советского Союза вошел Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, от США — генерал армии Дуайт Эйзенхауэр, от Англии — фельдмаршал Бернард Монтгомери и от Франции — Ж.М. де Латр де Тассиньи.

Жизнь диктовала свои дела и обязанности и ответственность за их выполнение. Конечно, на первый план выдвигались интересы и заботы о Родине. Опишу несколько случаев, оставшихся в моей памяти от лета 1945 года.

Однажды в разговоре со мной о захваченных армиями трофеях Г. К. Жуков заметил:

— Вот вы говорите, что захватили в боях под Берлином и на Эльбе много автомашин, а при уходе 3-й армии в Советский Союз на мостах через Одер у вашей армии отобрано машин меньше, чем у других армий.

Тогда Георгию Константиновичу я открыл тайну, почему так получилось, и рассказал ему следующую историю.

Получив назначение командующим 5-й ударной армией и комендантом Берлина, в штабе группы я услышал, как один офицер рассказывал другому: «Для армий, уходящих из Германии в Советский Союз, главком определил строго ограниченное количество увозимых с собой трофейных легковых и грузовых машин, и через трое суток с шести часов устанавливается контроль на мостах через Одер».

Я поехал в 3-ю армию и рассказал генералу М. В. Ивашечкину, который остался вместо меня за командующего, что в целях усиления автомашинами дивизий, остающихся в Германии, на каждую дивизию, уходящую в Советский Союз, установлен строгий лимит на увозимые с собой трофейные машины. Все сверхлимитные машины будут отбираться на существующих на Одере мостах.

Естественно, армии и дивизиям было жалко расставаться с тысячами машин.

М. В. Ивашечкин сетовал на непредусмотрительность, проявившуюся в том, что не отправил заблаговременно на восточный берег Одера основную массу груженых машин. Мы тогда считали, что эти машины нужнее на родине, а потому стали искать выход из создавшегося положения.

Когда я разговаривал об этом с Макаром Васильевичем, начальник инженерных войск генерал Б. А. Жилин предложил выход из этого положения:

— Во время наступления нами на Одер было наведено много понтонных мостов, сейчас эти мосты сняты, но оборудованные подходы к реке и выходы из нее остались.