Годы и войны. Записки командарма. 1941—1945

Он попросил разрешения немедленно отправиться на реку, произвести разведку, выбрать такое место, которое удалено от существующих мостов и ненаблюдаемо поставленными на них контролерами. Навести там из имеющихся в армии средств дополнительные мосты под грузы 7–10 тонн и через них переправить все «лишние» машины.

Генерал Ивашечкин с радостью ухватился за эту идею, а я, удивившись находчивости генерала Жилина, вспомнил поговорку «Голь на выдумки хитра» и подумал: «Почему бы не воспользоваться предложением Жилина — нашего главного сапера. Машины идут не на запад, а на восток, в свою страну; если отбирать машины, то пусть отберут на Родине». Решил не вмешиваться в это дело, не сказал ни «да» ни «нет». Пусть, мол, решают сами, без моей помощи, хотя они не могли не видеть, что я симпатизирую их инициативе. Спустя несколько дней я узнал, что по двум наведенным мостам прошло много сверхлимитных машин с грузом.

Выслушав мой рассказ, Г. К. Жуков нелицеприятно оценил мои действия и добавил:

— Ну и мерзавцы собрались у тебя, в 3-й армии, и ты вместе с ними.

Но я знал Георгия Константиновича: он прекрасно понимал полезность и необходимость свершенного. Об этом говорила улыбка, мелькнувшая на его плотно сжатых губах.

С созданием Советской военной администрации в Германии главнокомандующий группой Советских оккупационных войск в Германии распорядился СВАГ разместить в Карлсхорсте, а штаб и Военный совет 5-й ударной армии — в Олимпишесдорфе, в военном городке при одной из дивизий. Моя квартира находилась в небольшом двухэтажном доме офицерского городка в 25 километрах западнее Берлина.

В один из летних дней я только что вернулся с учения. Собирались обедать. Нина Александровна накрывала на стол; взглянув в окно, просияв, сказала:

— К нам гости.

Действительно, у ограды нашего дома остановились две машины, из первой вышел мой заместитель по комендатуре Берлина генерал А. Б. Баринов, а из второй — трое гражданских, двое пожилых, третий молодой, и все они направились к нашему дому.

— Кто бы это мог быть? — сказал я.

А жена радостно, более того — с гордостью, воскликнула:

— Да это же Вильгельм Пик!

Мы оба поспешили вниз по лестнице и у входа в дом встретили дорогих гостей. Генерал Баринов доложил о прибытии Вильгельма Пика и Вальтера Ульбрихта.

Вильгельм Пик широко раскрыл свои объятия и заключил в них сначала Нину Александровну, потом и меня, приговаривая:

— Вот где встретились.

Потом он познакомил нас с Вальтером Ульбрихтом и переводчиком. А. Б. Баринов, как бы оправдываясь, доложил:

— Хотел вас предупредить по телефону, но товарищ Пик не позволил это сделать и попросил проводить их к вам. Вот я и привез лично.

И тут же, сославшись на занятость, спросил разрешения вернуться в Берлин, к своим обязанностям.

Мы повели дорогих гостей в квартиру. Все вопросы и ответы, которые интересовали нас о Москве, а их — о Берлине и Германии, на время отложили и тут же сели за накрытый стол. По этому случаю на столе появилось вино.

Поднимая наполненный бокал и обращаясь к жене, Вильгельм Пик произнес:

— Помните, Нина Александровна, 1936 год? Украина, город Староконстантинов. Тогда у вас на обеде я провозгласил тост за встречу в освобожденном от гитлеровцев Берлине. Вы усомнились в возможности такой встречи. Но, вот видите, это сбылось. — Обращаясь к нам всем, он провозгласил тост: — За Советскую Армию, которая помогла превратить в действительность мечту народов о свободе!

В свою очередь и я провозгласил тост:

— За Германию демократическую, за мужественных борцов против реакции Вильгельма Пика и Вальтера Ульбрихта, за нерушимый мир между Германией и Советским Союзом.

Наш обед затянулся и проходил в исключительно теплой и дружественной беседе.

После обеда вышли из дома в садик. Вильгельм Пик напомнил о встрече в Москве в 1941 году, и я был вынужден рассказать о тяжелых переживаниях после нашей встречи и его телефонного разговора с Л. З. Мехлисом и моем разговоре с Мехлисом в присутствии Щаденко.

— Я не мог и подумать, — сказал Вильгельм Пик, — что мой телефонный звонок вызовет со стороны Мехлиса такую неприятную реакцию.

Потом он рассказал, как внимательно следил за продвижением 3-й армии по благодарственным приказам Верховного командования и радовался нашим успехам.

— Позднее, — добавил он, — с огромным удовольствием узнал о вашем назначении комендантом Берлина.

Наша встреча закончилась. Гости, тепло поблагодарив за гостеприимство, поспешили по своим делам. От моего предложения дать им сопровождающего они отказались, мотивируя тем, что у себя дома они не заблудятся. Распрощались мы так же тепло, как и встретились.

Приведу другой необычный случай.

Находясь в своем рабочем кабинете в комендатуре, услыхал звонок. Поднимаю трубку и с удивлением узнаю, что меня вызывает Вена; был удивлен, когда узнал, что со мной говорит генерал Б., тот бывший комбриг, с которым сидели в камере Лефортовской тюрьмы в 1938–1939 годах.