Годы риса и соли

– Нет. И нет никаких гарантий, что сможем вернуться. Быть может, Сюй Фу добрался сюда и хотел вернуться, но потерпел неудачу. Быть может, на этом самом берегу мы найдём его потомков.

– Быть может.

Приблизившись к огромной земле, они увидели на побережье город. Не слишком большой по сравнению с городами на родине, но весьма внушительный по сравнению с крохотными деревушками на севере. Город был по большей части землистого цвета, но несколько гигантских построек в самом городе и за его чертой были покрыты сверкающими пластинами чеканного золота. Это были не мивоки!

Они осторожно подплыли к берегу и, чувствуя тревогу, зарядили и нацелили корабельные пушки. И изумились, увидев на берегу брошенные примитивные лодки, рыбацкие каноэ, подобные тем, что иногда видели на Молуккских островах, в основном двухвёсельные, сделанные из связанного тростника. Не было видно ни пушек, ни парусов, ни верфей, ни доков, за исключением одного бревенчатого пирса, который словно держался на плаву, заякоренный поодаль от берега. Великолепные здания с золотыми крышами на суше странно сочетались с этой морской нищетой.

– Должно быть, изначально это было внутреннее королевство, – сказал И-Чинь.

– И к счастью для нас, если судить по этим зданиям.

– Полагаю, если бы не падение династии Хань, именно так сегодня выглядело бы побережье Китая.

Странная мысль. Но даже простое упоминание Китая приносило утешение. Затем они указывали на отдельные черты города, приговаривая: «Как в Чаме», или «Так строят на Ланке», и так далее; и хотя это по-прежнему казалось им странным, они не сомневались, ещё до того, как разглядели на пляже глазеющих на них людей, что увидят в городе именно людей, а не обезьян или птиц.

Хотя они не возлагали особых надежд на то, что Бабочку тут поймут, они всё же взяли её с собой на берег, загрузившись в самую большую шлюпку. Они спрятали под сиденьями кремнёвые ружья и арбалеты, а Кеим стоял на носу, сообщая им мирные жесты, которые успокоили мивоков. Затем он попросил Бабочку приветливо поздороваться с ними на её языке, что она и сделала высоким, чистым, звонким голосом. Толпа наблюдала за ними с пляжа, и некоторые из людей в головных уборах говорили с ними, но это был не язык Бабочки, и никто из прибывших такого никогда не слышал.

Хитрые головные уборы, украшавшие головы части этой толпы, показались Кеиму смутно воинственными, и он велел матросам отгрести чуть дальше, на глубину, высматривая луки, копья или любое другое оружие. Что-то во взгляде этих людей говорило о возможном нападении.

Ничего подобного не произошло. Более того, когда они приплыли на следующий день, на пляже их встретила целая делегация мужчин в клетчатых туниках и перьевых головных уборах. Кеим опасливо приказал высаживаться, но не терять бдительности.

Всё прошло хорошо. Помогло общение жестами и взаимный обмен несколькими базовыми словами на языках друг друга, хотя местные жители, казалось, приняли Бабочку за их вожака, или, вернее, талисман, или жрицу – сложно было сказать; очевидно, что они отнеслись к ней с почтением. Общался с ними – а точнее, жестикулировал – в основном пожилой мужчина в головном уборе с бахромой, свисающей со лба на глаза, и кокардой, торчавшей высоко над перьями. Общение сохраняло дружелюбный тон и было исполнено любопытства и доброжелательности. Им предложили лепёшки из какой-то плотной, сытной муки и необычные крупные клубни, которые можно было приготовить и съесть, слабое кислое пиво, кроме которого местные жители ничего и не пили. Также им вручили стопку тончайших покрывал, тёплых и очень мягких, сотканных из шерсти овец, которые выглядели как помесь шерсти овцы и верблюда, хотя на самом деле явно были из шерсти совершенно другого зверя, неизвестного путешественникам.

В конце концов Кеим почувствовал себя достаточно комфортно, чтобы принять приглашение покинуть пляж и посетить местного не то царя, не то императора в огромном дворце с золотой крышей или в храме на вершине холма за городом. Убедило его в конечном счёте золото, понял Кеим, готовясь к походу, но всё ещё чувствуя тревогу. Он зарядил короткое кремнёвое ружьё, убрал его в заплечную сумку, спрятанную под накидкой, и оставил И-Чиню указания отправляться за ним только в том случае, если он не вернётся. И они ушли – Кеим, Бабочка и дюжина самых рослых матросов с адмиральского корабля в сопровождении толпы местных мужчин в клетчатых туниках.

Они шли тропой мимо полей и домов. Женщины, работавшие в полях, носили младенцев, привязанных к доскам на своей спине, и на ходу пряли шерсть. Они за верёвки подвешивали прялки к деревьям, добиваясь необходимого натяжения, и пряли исключительно клетчатые узоры, чаще чёрно-коричневые, иногда чёрно-красные. Их поля состояли из вспаханных насыпей прямоугольной формы, начинавшихся от болот у реки. Вероятно, в этих насыпях выращивали клубни. Поля были затоплены водой, как рисовые, но иначе. Всё было похоже, но иначе. Золото здесь использовали повсеместно, как железо в Китае, а вот железа не было видно совсем.