Этот рассказ Чулков читал 31 января 1909 г. в Петербурге на квартире Е. Е. Лансере. Он предполагал опубликовать его в «Русской мысли», но в журнал рассказ не был принят (в это время беллетристическим отделом там заведовал Д. С. Мережковский). «Испуг» Мережковского можно объяснить: рассказ был полон аллюзий на современную петербургскую жизнь. В образе писателя Сергея Савинова отразились черты Вяч. Иванова, его молодая жена напоминает Л. Д. Зиновьеву-Аннибал и в тоже время ей приданы некоторые черты М. Сабашниковой. Друг Савиновых – Анна Николаевна Калиновская – это теософка Анна Рудольфовна Минцлова, близкая кругу Ивановых. В квартире Савиновых происходят собрания литературных знаменитостей по пятницам, аналогично «средам» на «башне» Вяч. Иванова. Иван Иванович Кассандров, говорящий о «параличе церкви» и о необходимости связи религии с общественной борьбой, в общем виде излагает идеи Мережковского. Тарбута Чулков наделил «своим и блоковским» умонастроением, а в словах Андрюшина слышны отзвуки рассуждений Андрея Белого.
В черновых набросках к рассказу эти аллюзии были еще более прозрачны. Так, там говорится, что: «в башне, где жил мой учитель-поэт, все давно уже сошли с ума. Сам поэт перестал обладать тем, что называют обычно „умственным равновесием“. В его глазах, помутившихся от слепой страсти, все качалось в безумном дионисическом ритме, и сам он с белокурыми развевающимися волосами походил на религиозного плясуна древности и вечно танцевал, простирая руки», «…жена его, также обезумевшая, носившая хитоны, сколотые небрежно, обнажавшие ее темно-золотые руки…» и т. п. (РГАЛИ. Ф. 548. On. 1. Ед. хр. 43. Л. 59, 60).
(1)
(2)
(3)
(4)
(5) «Час пробил, приходите, объединяйтесь! Споем у врат Храма наши песни, рассеем последние тучи»
(6) Имеются в виду Высшие Женские Бестужевские курсы, открытые в 1878 г. Названы по имени их официального руководителя историка К. Н. Бестужева-Рюмина. Курсы готовили врачей и учителей.
(7)
(8)
(9) Тема религиозного исступления, связанного со сладострастием, исследовалась русской литературой Серебряного века. Л. Д. Зиновьева-Аннибал одной из первых описала мазохистские ощущения своей жаждущей веры маленькой героини в «Трагическом зверинце». Подробно осветила эту тему в своем романе «Женщина на кресте» Анна Мар (1916).
(10) Чулков дает точное описание тематики картин и художественной манеры В. Э. Борисова-Мусатова.
(11) Эта черта – особенный, неожиданный, обращающий на себя внимание смех – Чуйковым явно взята у Вл. Соловьева.
(12) В образе А. Н. Калиновской Чулков вывел Анну Рудольфовну Минцлову (ок. 1860–1910?), известную деятельницу теософского движения, переводчицу, близкого друга семьи Ивановых, пытавшуюся приобщить Иванова к теософии и антропософии. Подробнее о ней см.: Богомолов H. A. Anna-Rudolph // Новое литературное обозрение. 1998. № 29 (1).
(13) Внешность Анны Николаевны ни в чем не совпадает с внешностью Минцловой, которая была очень полной женщиной.
(14)
(15) Намек на обвинения, бросаемые Мережковскими в адрес Г. Чулкова. См.: А. Крайний (З. Н. Гиппиус). Иван Александрович Неудачник // Весы. 1906. № 8.
(16) Сохранена нумерация печатного издания
(17) Здесь, несомненно, имеется в виду Анни Безант (1847–1933) – участница индийского национально-освободительного движения. По национальности англичанка, последовательница Е. П. Блаватской. Возглавляла в Индии теософское общество.
(18) «Патетическая соната» (1798) Л. ван Бетховена.
(19) Иоан. 1: 5.
Слепые*
Печ. по: Чулков Г. Сочинения. Т. 3. Повести и рассказы. СПб., 1911.