Гойда

Дверь в царские покои приотворилась. Было велено никого не пускать, ибо великий государь предался молитве. Чёрное облачение вовсе обратило Иоанна безмолвной тенью. Руки сжимали деревянные чётки, локти упирались о длинный сундук. Лампада трепетно мерцала пред образами, взирающими на раба божьего. Лишь одному человеку было дозволено нарушить царское одиночество.

Фёдор переступил порог, прикрывая за собою дверь. Он не успел перевести дыхания, походка была чуть шаткой, усталые плечи – всё это выдавало, сколь Басманов был утомлён. Осторожно ступая, опричник безмолвно опустился подле Иоанна на колени, сложил руки пред собой.

Оба не произнесли ни слова. Несколько минут стояла тишина. Нарушил её глубокий вздох Иоанна. Царь перевёл тёмный, спокойный взор на слугу. На всей одежде – боле всего на подоле – виднелись следы сырой земли и дорожной грязи. Но много заметнее пятна казались на белоснежных руках, подле запястий. Иоанн медленно поднялся с колен и велел Фёдору поступить так же. Опричник повиновался и дал вести себя, когда владыка слегка коснулся его чуть выше локтя. Опричник, право, было и подивился, когда владыка усадил слугу на своё место за столом. Так же безмолвно Иоанн потянулся за кувшином с холодной водой.

Фёдор молча, не без любопытства, следил за владыкой. Иоанн вытянул полотенце из-под серебряного блюда и, смочив его водой, поднял руку опричника, разворачивая ладонью к себе. Иоанн омыл его руки, не произнеся ни слова.

* * *

В доме Старицких было неспокойно. Вести о гибели Бельского быстро донеслись до здешних мест. Старуха Ефросинья послала за снохой своей, и уж все в доме ведали – то не к добру.

– Знаешь, почём вызвала тебя? – спрашивала свекровь.

Евдокия кротко мотнула головой, глядя в пол. На её плечах был чёрный платок – большего скорбного одеяния носить было нельзя.

– Подох твой Бельский, и поделом, – точно насмехаясь над утратою, бросила старая женщина.

Евдокия поджала губы, снося эти слова.

– Видать, делишки скверные… – вздохнула Ефросинья, барабаня пальцами о стол.

Сноха подняла осторожный взгляд на свекровь.

– Видать, – продолжила старуха, и голос её озаботился чем, опечалился, – нынче нету у нас защиты никакой – поди, оно что – грядёт резня.

* * *

– Грядёт резня, – молвил Алексей, обрушив чашу на стол да утерев усы.

– Да ну? – усмехнулся Морозов. – А то, поди, всё маюсь думой думной – чёй-то мы и день и нощь режем земских?

– А вот об этом, – грозно молвил Басман-отец. – Погодь кромсать. Тела пущай целёхоньки будут, тем паче коли кто из знатных-видных. Велено их на обозрение вешать да прибивать к воротам да столбам. Остальных – в реку, лёд мало-помалу сходит. Али чего не ясно, упыри?

– Это, Данилыч, – молвил Грязной, приподнимая руку.

Алексей кивнул Ваське.

– А это, как порешать-то – ну, знатный аль не очень? – вопрошал Грязной.

Опричники переглянулись меж собою.

– Коли что – у меня спроси, – ответил молодой Басманов, разведя руками.

Грязной усмехнулся, согласно кивнул да и выпил ещё крепкого мёда. Меж тем Басман-отец продолжил:

– Нынче ж ищем Челядина али Данилова, да людей ихних. Этих сволочей кровь из носу надо изловить, да живьём. Всех прочих – резать на месте.

Опосля уж дельных разговоров попойка продолжалась до позднего вечера. Там уж опричники разошлись. Малюта Скуратов воротился в свои покои. Там уж его ожидала молодая крестьянка. Её каштановые кудри вились от влаги. Она тупила взор в пол, когда опричник оглядел её с ног до головы. На девчушке была лишь нательная рубаха – то давало видеть её фигуру на просвет.

– Доложи-ка сперва, – велел Малюта, расстёгивая ворот своего одеяния.

* * *

Громкий крик девушки разбудил Марию. Крепкий сон, настигший царицу уже после полуночи, сейчас резко разорвался. Мария метнула мутный взор из стороны в сторону, прежде чем прийти в себя. Подле её ложа семенила девчушка на побегушках, а порог её опочивальни переступила высокая фигура Иоанна. Мария сглотнула, садясь в кровати. Неприятный холодок скользнул по её спине, когда она заметила свет, льющийся из приоткрытых ставен – видать, уж полдень, а то и позже. Царица поклонилась, вставая с кровати.

– Добрый государь, – хриплым спросонья голосом молвила Мария и тотчас же кашлянула пару раз, прочищая горло.

Иоанн перевёл взгляд на окно, где уж вовсю занимался день. Царь глубоко вздохнул, медленно оглядывая супругу. Он не спеша поднял руку. Мария стиснула зубы и вздрогнула от холодного прикосновения к животу.

– У тебя не идёт кровь? – спросил Иоанн, заглядывая ей в глаза.

Мария поджала губы, отводя взгляд.

– Я в праздности, – молвила она.

Иоанн отстранился от супруги. Владыка удостоил царицу презрительным взглядом и ежели и хотел чего молвить, так не стал. С тем Иоанн и покинул свою жену.

* * *

Малюта глядел вниз, во двор. Много ж шуму поднялось – все крики смешались единым гулом. Генрих и Фёдор всё стремились перещеголять друг друга в ловкости, обращаясь с шашкою. Братия разделилась почти что поровну, решив болеть за Басманова али за немца. Малюта отвлёкся, ощутив, как Афоня хлопнул его по плечу да стал подле.