Гойда

– Сам говоришь, – молвил Фёдор, – твоих богатых дружков мы порезали. Авось хочешь с новыми сдружиться?

Михаил закатил глаза и брезгливо отмахнулся.

– Видать, переоценил светлую головушку твою, – разочарованно молвил Луговский, прохаживаясь обратно к ступеням подле алтаря.

Фёдор поджал губы, наблюдая за каждым шагом князя.

– Кстати, – молвил Михаил, садясь на ступени да откинувшись чуть назад, – до чего же славно, что владыка тебя ни в чём таком постыдном не заподозрил, когда ты воротился от меня живым-здоровым.

– Здоровым? – усмехнувшись, переспросил Фёдор.

Михаил сладко улыбнулся да пожал плечами.

– А что? Руки-ноги на месте – даже пальцы не поломаны, – молвил Луговский. – Пара царапин, так что ж? Попустись, Федюш, попустись. Я чёрта с два кого живым отпускаю, и царю нрав мой ведом. От многое отдал бы, чтобы поглядеть, как за нашу нынешнюю встречу ты перед царём объясняться будешь, ежели прознают о наших с тобою сношеньях.

Покуда Фёдор внимал речи князя, его взгляд тревожно заметался из стороны в сторону. Он глубоко вздохнул, переводя дыхание.

– Нет, право, тогда даже тебе, василёк мой ясноокий, несдобровать, – молвил князь, поджав губы да поднимаясь со ступеней. – И не токмо тебе, но отцу, и жёнушке, и сынку.

Басманов сам подивился своему хладнокровию, своей стати, когда он в ответ лишь пожал плечами, будто бы был готов хоть сейчас принять любой рок. Эти речи не были новыми Фёдору – не раз он в рассудке своём натыкался на страшные опасения. Сейчас князь говорил своими устами то, что лежало на душе у Басманова давно, и опричник всё то время лишь гнал от себя прочь эти помыслы.

И всё же что-то ёкнуло, что-то смертоносное и холодное впилось ядовитым клыком в душу Фёдора. Он едва хотел что молвить, как Луговский вновь перебил его, делая шаг навстречу.

– На сей раз тебе нельзя возвращаться, – произнёс князь.

– Нету выбора моего, – мотнул головой Фёдор, вновь отступая назад.

– Есть, – просто ответил Михаил, заглядывая опричнику в глаза.

Фёдор выдержал этот взгляд.

– Миша, молю, отвези их, – вновь просил Басманов.

Луговский глубоко вздохнул, глядя на Басманова с каким-то убогим сожалением. Сам же опричник ждал ответа, и, верно, именно из-за этого пылкого чаяния Михаил и медлил. Басманов не находил боле слов для уговоров и не ведал, что предложить князю.

Сглотнув, Фёдор сжал кулаки и, поднявшись со скамьи, передёрнул плечами. Сделав несколько шагов, он предстал пред Михаилом. Луговский всецело внимал молодому Басманову.

Опричник собрался с силами и унял свою гордость. Он медленно опустился на колени, глядя в глаза князя.

– Прошу, – кротко повторил он.

Михаил не скрывал ни удивления, ни упоения на своём лице, глядя на смирения опричника. Не меньше того подивился и Генрих, не смея всё это время вмешаться в разговор, и нынче не посмел. Несколько мгновений Луговский глядел на то, точно зачарованный. Наконец князь сокрушённо мотнул головой.

– Да что ж с тобой-то делать-то, голубчик, а? – вздохнул Луговский, приподнимая Фёдора за плечо, да малость отряхнул одежду Басманова. – Пожалеешь же.

– Скорее всего, – с какой-то горькой весёлостью ответил Фёдор.

Михаил обернулся на немца и неспешно подошёл к нему.

– Значит, Штаден? – молвил Луговский, всё оглядывая наёмника. – Не, право, для своих подвигов ты что-то мелковат.

– От же ж самому интересно стало – что ж за подвиги? – пожал плечами немец.

С коротким кивком князь вопрошал что-то Генриха на латинской речи, и притом так бегло, что Фёдор не разобрал ни слова. Генрих кивнул в ответ.

– Ну, там и расплатишься, как прибудем, – молвил Михаил, не скрывая тихой печали в голосе. – С этого полудурка блаженного что взять-то? – молвил Михаил, махнув на Фёдора. – Ну что же? Прощайтесь там, что могу сказать?

С этими словами Луговский хлопнул в ладоши и подошёл к ножу, который вошёл в икону с одного метанья. Фёдор облегчённо выдохнул и крепко обнялся с Генрихом.

– Береги себя, – молвил Басманов, прижимая друга к сердцу.

– Я бы даже сказал, – громко отозвался Луговский, – гляди в оба!

Фёдор хмуро свёл брови, а вот Генриху пришлась по сердцу шутка. Он мягко посмеялся, и ту весёлость скоро перенял и Фёдор. Михаил резко дёрнул нож – лезвие отломилось и осталось в промёрзшем дереве. Князь жестом подозвал Фёдора и отдал ему рукоять. Басманов, не ведая, какой в том был смысл, принял эдакий подарок.

– Сохрани её, – напутственно молвил князь, похлопав Фёдора по плечу.

Басманов кивнул, пущай и не разумея никакого в том смысла.

* * *

Сердце Фёдора тревожно забилось, покуда он ещё не воротился в кремль. Он приметил фигуру Малюты у ворот.

«Токмо этой чести и не хватало…» – подумалось Фёдору, когда он завидел, что Скуратов вышел его встречать.

– И где же маялся, Федя? – вопрошал Малюта, не дав опричнику и спешиться.

– Уж и не припомню… – пожал плечами. – Дал волю подружке своей. Застоялась, бедная.

Малюта усмехнулся, глядя исподлобья на Басманова.

– Авось припомнишь чего? Куда умчалась? Нет? – вопрошал Фёдор, наклоняясь к уху любимицы своей да ласково трепля её шею.