Големикон

Прасфора глубоко вдохнула. Этот запах… оставлял в памяти такие следы, которые становились сигнальными огнями для сознания – забывались до следующий осени, а потом вспоминались с теплой ностальгией, и каждый раз хотелось повторить этот же самый момент, но все выходило иначе. И только запах вперемешку с ощущением оставался тем же.

Девушка остановилась около большого дома. У входной двери стояла стремянка, пара человек – один внизу, другой – вверху – обменивались криками.

– Да сними ты эту треклятую штуковину! Видеть ее больше не могу!

– Я пытаюсь, она зацепилась… и хватит так кричать!

Прасфора улыбнулась – не столько от перепалки, сколько от того, что прямо сейчас с дома снимали вывеску «Рваных крыльев дракона». Работники Фюззеля быстро прознали, что ему наступила крышка, и даже не особо расстроились. Не радовались, конечно – в отличие от него свиньями они не были и становиться не хотели. Вот тогда-то фундамент будущей империи, зыбкой, как мокрый от прибоя песок, рухнул – забегаловку решили превратить в куда более уютное место.

Двое мужчин наконец-то пришли к некоему творческому соглашению, стянули старую деревянную табличку, скинули на землю – та символично треснула – и водрузили новую. Прасфора принципиально пошла дальше, решив оставить новое название для себя сюрпризом – лучше зайдет сюда потом.

В голове сами собой всплыли стеклянно-мутные, прагматичные глаза Фюззеля, подобно которым девушка никогда не видела. Она до сих пор не могла поверить, что не сверкнуло там ни безумного огонька, ни отражения одержимости – просто стекло, и ладно бы черное. Нет, полностью матовое.

Попадамс оглянулась на бывшие «Рваные крылья дракона». Вот так, подумала она, реальность и меняется. По кусочком, как мозаика – незаметно для всех вокруг и, похоже, для самой себя.

Городская площадь и окрестные дома, конечно, оставляли желать лучшего. Их словно бы обильно облили черной краской – огню не свойственна жалость, вот и сейчас он не расщедрился. Некоторым домишкам так вообще не повезло – остались от них только рожки да ножки, чего, впрочем, оказалось достаточно для того, чтобы хлипко, но поддержать веру в лучшее. Хозяева натурально чуть с ума не сошли, когда поняли, что случилось – а теперь уже сходили с ума по восстановлению и домов, и площади. А куда ж деваться?

Прасфора посмотрела на небо.

– Да, – отозвались мысли. – Когда ничто небо не держит, приходится делать это самому.

У «Ног из глины» девушку ждал Альиво. Лишь заметив ее, драконолог тут же помахал рукой.

– У тебя шарф весь в грязи, – заметила она, когда они обнялись. – Удивлена, что ты не заметил.

– Ты думаешь такое можно не заметить? – словно бы в подтверждения слов, Альвио дернул длиннющий красный шарф. – Я просто не успел его постирать. Подумать только, даже дня еще не прошло с… эээ… начала войны.

– Да…

– Как твоя нога?

– Бывало и хуже, – махнула Прасфора рукой. – Как будто это кого-то останавливало?

– Тебя после знакомства с черепами грифонов вполне остановило бы.

Попадамс вздрогнула.

– Я тогда и так остановилась. Потому что дура, – и вот поди угадай, шутила девушка в такие моменты, или опять начинала себя накручивать. – Но давай лучше не будем о грифонах. Пока.

Мир – по крайней мере, ее личный – успел встать на место, осколки неба Прасфоры как-то умудрились выстроиться обратно. Конечно, остались только осколками, куда уж им там до старого неба – это как назвать разбитую и на скорую руку реставрированную статую той же самой, что была сотни лет назад. Прасфора чувствовала, как на нее снова давят небеса – кода ж они не давили? – но при этом ощущала свои окрепшие плечи, и уже начинала расправлять их. Звучит, может, и странно – у самой Попадамс язык бы не повернулся вот так об этом рассказывать. Но ощущения бурлили именно такие – перекрываемые жужжанием сотней и одного комплекса, конечно.

Или, может быть, уже просто сотней.

– Собственно, я забежал попрощаться, – продолжил беседу драконолог и пояснил, поймав непонимающий взгляд Прасфоры: – Я еду в горный город.

– А поезд снова ходит?

– Ну а ты думала! Они там работают более, чем оперативно.

Альвио достал кожаную тетрадку.

– Спасибо, что сохранила. Теперь в главе о грифонах там хотя бы стоит точка. И насчет зарисовки деда-прадеда никто не сомневается, – он откашлялся. – Ай, да, договорились же без грифонов…

– Ага. У тебя все равно еще остались драконы.

– И единороги!

– Не начинай, – Прасфора вдруг вспомнила: – Кстати, помнишь того паренька, Тедди? Который, конечно, Теодор. Так вот, мы же тогда…

– Собственно, – драконолог поправил очочки, – это вторая причина, по которой я еду в горы.

Девушка улыбнулась.

– Зайдешь? – пригласила она.

– На это я и рассчитывал, – рассмеялся Альвио в ответ.

В «Ногах из глины», как обычно, пахло дурманящей смесью приправ, не менее дурманящим картофелем, жареным мясом и, раз уж на то пошло – само тепло тут становилось дурманящим, окутывающим с ног до головы и расползающимся по телу.