Голливудские триллеры

Я расставлял вокруг бассейна складные стулья.

Некоторое время Крамли исподлобья наблюдал за мной, после чего произнес:

— А теперь — финал детективной истории Агаты Кристи! Пуаро устраивает у бассейна сходку всех подозреваемых. Я угадал?

— В самую точку.

— Поясни.

Я пояснил.

— Этот стул — для коллекционера старых газет с Маунт-Лоу.

— Он что — будет давать показания заочно?

— Да, заочно. Следующий стул — для Царицы Калифии, давно почившей вместе со своей хиромантией и френологическими шишками[501].

Я шел вдоль бассейна.

— Третий стул — отец Раттиган. Четвертый — киномеханик с горных вершин Китайского театра Граумана. Пятый — Дж. У. Брэдфорд, он же — Таллулла, он же — Гарбо, Свенсон и Кольбер. Шестой — профессор Квикли, он же — Скрудж, он же — Николас Никльби[502], он же — Ричард Третий. Седьмой стул — я. Восьмой — Констанция…

— Погоди-ка…

Крамли встал и прикрепил мне на рубашку свой полицейский значок.

— Мы тоже хотим, — сказал Фриц, — послушать очередную залепуху от Нэнси Дрю[503].

— Схорони-ка подальше свой монокуляр, — сказал Крамли.

Фриц схоронил.

— Ну что, стажер, начинаем?

Новоиспеченный стажер подошел к стульям.

— Итак, я — Раттиган, — сказал Крамли, — бегу под дождем с двумя Книгами мертвых. Кто-то уже умер, кто-то — вот-вот умрет…

Я выложил книжки на стеклянную столешницу и продолжил:

— На данный момент нам всем известно, что одну из книжек с покойниками послал в припадке ностальгического безумия Квикли. Он хотел напугать Констанцию — и ему это удалось. Далее… Констанция пускается в бегство от прошлого, от воспоминаний о своей стремительной, бурной и никчемной жизни.

— Метко подмечено… — вставил Крамли.

Я замолчал.

— Извини, — сказал Крамли.

Я взял в руки записную книжку Констанции с ее личным списком телефонов.

— А что, если Констанция испытала слишком сильное потрясение от своей старой Книги мертвых? Слишком близко к сердцу приняла свое прошлое, в котором уже так много утрат и потерь? И не нашла ничего лучшего, чем просто покончить с ним… Например, уничтожить его, а вернее — его свидетелей, одного за другим? Что, если она сама пометила красным все фамилии, а потом просто забыла?

— Если бы да кабы… — сказал Крамли.

— Ладно уж, дадим идиоту выразить свой восторг[504]…— Фриц Вонг вставил в глаз монокуляр и всем телом подался вперед. — По-моему, завязка отличная: Раттигангстер решает убить, покалечить или как минимум — напугать свое собственное прошлое, ja?[505] — глубоким тевтонским голосом сказал он.

— И ты предлагаешь в этом ключе разыграть все последующие сцены? — уточнил я.

— Вот-вот — и, если можно, побольше действия, — оживился Фриц.

Я перешел за первый пустой стул.

— Это — тупик старой троллейбусной ветки на Маунт-Лоу.

Фриц и Крамли кивнули, сразу увидев перед собой мумию, спеленутую в газетные заголовки.

— Погодите… — Слепой Генри прищурился. — Порядок, теперь и я на месте.

— Там, на Маунт-Лоу, находится ее первый муж — ее первая крупная ошибка. Кроме того, на холм ей нужно, чтобы найти газеты со своими прежними «я» — и уничтожить их. Она поднимается туда, забирает газеты — там же, где взял их и я, а потом что-то кричит ему на прощание. То ли обвал произошел от этого ее крика, то ли она просто случайно задела стопку газет — этого теперь никто не узнает. Итог в любом случае один: трамвайщик с Маунт-Лоу тонет в лавине плохих новостей. Так?

Я посмотрел на Крамли — его губы сложились в круглое «о’кей». Фриц тоже коротко кивнул. А Генри, как всегда, услышал всех безмолвных и жестом показал: продолжай.

— Стул номер два. Бункер-Хилл — Царица Калифия. Предсказывает будущее, рисует судьбу.

Я взялся за стул, всем своим видом выразив готовность толкать перед собой африканского слона на роликах.

— Итак, что сделала Констанция? Просто немного поскандалила у нее под дверью. Калифию никто не убивал — так же как никто не убивал египетскую мумию с Маунт-Лоу. Ну да, Раттиган на нее наорала — потребовала отменить все ее поганые предсказания светлого будущего. Давняя история. Когда-то Калифия эффектно развернула перед ней свой папирус, на котором был начертан ее жизненный путь. Констанция повелась, и, как слепая летучая мышь, — да простит меня Генри, — полетела исполнять предсказания. Но разве Калифия ее обманула? Да ничего подобного! Будущее было сказочным? На все сто! И вдруг, спустя годы, уже в финале игры, Констанция требует отказаться от этих предсказаний. Калифия вынуждена согласиться — и говорит заведомую неправду, просто чтобы сохранить себе жизнь. Но потом от волнения, исключительно по неосторожности, срывается с лестницы и погибает. Это не убийство. А элементарное нарушение техники безопасности.

— А не многовато ли Калифии? — сказал Крамли, изо всех сил стараясь не показывать своего одобрения.

— Сцена третья, дубль первый, — объявил Фриц.

— Сцена третья, дубль первый, стул номер три… — Я переместился. — Исповедальня собора Святой Вивианы.

Фриц передвинул поближе свой стул и медленно обвел всю мою мизансцену своим монокуляром — как будто это был луч маяка. Затем небрежным кивком велел мне продолжать.