Голод

Лора Таласса Голод

Для Джуд,

люблю тебя бесконечно

И когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей.

– Откровение Иоанна Богослова 6:5 (SYNO)

А Кассий тощ, в глазах холодный блеск.
Он много думает, такой опасен.

– Уильям Шекспир, «Юлий Цезарь»[1]

Миры Лоры Талассы

Laura Thalassa

FAMINE

Four Horsemen #3

The moral rights of the author have been asserted

Печатается с разрешения литературных агентств Brower Literary & Management, Inc., и Andrew Nurnberg

Copyright © 2020. FAMINE by Laura Thalassa

© Полей О. В., перевод на русский язык, 2024

© ООО «Издательство АСТ», оформление, 2024

Глава 1

Год двадцатый – четыре всадника

Лагуна, Бразилия

Я всегда знала, что еще увижу Голода. Назовите это интуицией, но я знала, что этот сукин сын вернется.

Прибрежный бриз развевает на мне юбку, треплет мои темные волосы. Женщина неподалеку бросает на меня злобный взгляд.

Я не покинула то, что осталось от моего города, – города, где обочина дороги выстлана нашими телами. Не знаю, почему остались другие жители Лагуны, у них-то нет такого оправдания, как у меня.

Я бросаю взгляд на Элоа. Лицо у стареющей мадам решительное. Если ей и страшно, то она этого не показывает. Ей есть чего бояться, но я об этом помалкиваю.

Я смотрю туда же, куда и она: на пустую дорогу, вьющуюся вокруг одного из холмов, на которых раскинулась Лагуна[2].

Стоит зловещая тишина.

Бо2льшая часть приморского городка, где я прожила последние пять лет, заброшена. Наши соседи собрали все ценное, что у них было, заперли дома и разъехались. Даже почти все обитательницы борделя сумели тихо ускользнуть. Не знаю, вернутся ли они когда-нибудь.

Не знаю, вернется ли хоть что-нибудь из прежней жизни.

Мне самой не до конца понятно, какие чувства это у меня вызывает.

Какая-то немолодая женщина, проходя мимо, толкает меня плечом.

– Шлюха, – бурчит себе под нос.

Я оборачиваюсь и встречаю ее ледяной взгляд.

– Прошлой ночью твой сын иначе меня называл, – говорю я, подмигивая.

Женщина только ахает. Вид у нее явно возмущенный, однако она поспешно проходит мимо.

– Хватит нарываться, – одергивает меня Элоа.

– Что? – спрашиваю я с невинным видом. – Я защищаю свою честь.

Она смеется, но взгляд ее уже снова устремлен на дорогу, и обветренная кожа вокруг глаз собирается в напряженные морщинки.

Люди рядом с нами держат в руках кувшины с вином, мешочки с кофейными зернами, ведра со свежевыловленной рыбой, корзины с лепестками цветов, чтобы усыпать ими землю, кошельки с драгоценностями, стопки тончайших тканей, и чего еще только там нет. Дань, достойная властелина.

Вот уж не знаю, сдалось ли все это всаднику и на кой черт.

Что я знаю точно, так это то, что остаться здесь было крайне неудачной идеей – даже для меня, непревзойденной мастерицы по части неудачных идей.

Правда, у меня-то есть оправдание. У Элоа и остальных его нет.

Минуты складываются в часы, а мы стоим все так же молча и хмуро.

Может, он все-таки не приедет? Лагуна – это же крошечный городишко, едва ли достойный его внимания.

Впрочем, Анитаполис тоже едва ли стоил его внимания, однако это не помешало ему стереть город с лица земли.

По рядам, прерывая мысли, пробегает ропот. Мой пульс учащается.

Он здесь.

Даже если бы толпа не выдала никакой реакции, я бы все равно почувствовала перемену в самом воздухе.

При мысли о Голоде я испытываю целый коктейль эмоций.

Любопытство, застарелая боль и прежде всего – нетерпеливое ожидание.

И тут я вижу его – Жнеца.

Он восседает на угольно-черном коне, его бронзовые доспехи сияют так ярко, что из-за этого блеска почти не разглядеть огромную острую косу на спине. Жнец останавливается посреди разбитого шоссе, соединяющего оба конца моего города.

Даже издалека у меня перехватывает дыхание и щиплет глаза. Я не могу сказать, что я чувствую, знаю только, что моя профессионально сделанная маска сползает с лица при виде Голода.

Он еще более потусторонний, чем я запомнила. Все это время я раз за разом возвращалась к воспоминаниям о нем, и все же вид его во плоти поражает.

Элоа рядом потрясенно охает.

Жнец, прозванный так из-за косы, и его конь неподвижны как статуи. Он слишком далеко, я не могу отсюда разглядеть его пронзительные зеленые глаза или вьющиеся волосы. Но знаю, что он-то видит нас всех. Не думаю, что мы его сильно впечатлили.