Голод на Чизхолмской тропе

Суровая правда заключалась в том, что тропа делала людей черствыми. Солнце, казалось, выжгло из них все эмоции, не оставив ничего, кроме песка и хрящей. Большинство из них сражалось в войне между Штатами, так что в любом случае их осталось не так уж много. Они старались осесть, обзавестись семьями и ухаживать за землей, как их отцы и отцы их отцов. Но тяга к большему количеству денег, лучшей жизни для детей, которых они произвели на свет, была слишком сильна. Нелегко было уезжать из дома на несколько месяцев. Все они знали, что смерть – это единственное, в чем можно быть уверенным в этой жизни. Они приняли это как единственную истину. Жестокое пьянство и распутство не могли заменить принесенных ими жертв, но для некоторых из них это было единственное, что имело смысл. Так они очутились под большим небом вдали от дома, вместе с остальными существами, не способными осесть.

Вой продолжался до глубокой ночи, пока ночной дозор продолжал кружить вокруг безмозглого стада. Свежий холмик земли, две палки в самодельном кресте и пара пустых сапог были единственным напоминанием о погибшем друге.

4

Чизхолмская тропа к Дункану, следующий вечер

Чеширская луна улыбалась одинокому костру, горевшему на заросшей кустарником и травой равнине. Млечный путь колыхался во всем своем великолепии вокруг этой насмешливой усмешки, как будто Бог разбросал пригоршни сверкающих драгоценных камней по небу, чтобы все могли наслаждаться ими и восхищаться. Тем не менее, великолепие всего этого было проигнорировано двумя несчастными людьми на неудобной земле внизу.

- Ты можешь, по крайней мере, развязать меня, дай мне немного поудобнее устроиться, ты, вредный ублюдок, - заныл Дэниел в трехсотый раз с тех пор, как они отправились в путь этим утром.

- Я мог бы вышибить тебе мозги и вернуться на пастбище с такой же легкостью, - ответил Ли с нарастающим гневом.

- Ты мог бы просто отпустить меня. Скажи Джеймсу, что мне удалось сбежать. Господи Иисусе, Ли. Это был несчастный случай. Я не хотел его убивать. Это был инстинкт. Он собирался убить меня, а они просто сидели и смотрели. Что бы ты сделал?

Ли сплюнул на землю рядом с головой Дэниела.

- Я бы принял побои, как мужчина. Выучил урок держать свой проклятый рот на замке. Тимоти был хорошим человеком. Семейным человеком.

- И я тоже, черт бы тебя побрал! У меня жена и двое детей в Техасе!

- И если тебе повезет, они никогда не узнают, каким жалким придурком был их папочка. А теперь помолчи хоть минуту, или я снова заткну тебе рот. От твоей постоянной болтовни у меня болит голова.

Губы Дэниела несколько раз беззвучно шевельнулись. Его глаза метнули кинжалы в Ли. Но он подумал и промолчал. Его рот потрескался от кляпа за почти половину тяжелой поездки. Он начал умолять, как только скот стал далеким воспоминанием. Но ничего из того, что он сказал, не сработало. Его слова, казалось, только подтолкнули Ли к гневу. После первого же предупреждения он получил рукояткой револьвера в висoк. Oчнувшись, подпрыгивая на спине лошади, он выбросил то немногое, что еще оставалось у него в животе, на тропу, которая промчалась мимо. В ушах у него все еще звенело. После нескольких часов упрашиваний, Ли обернул грязную бандану вокруг его рта и головы. Затхлый привкус соли и пота вызвал у него тошноту. Это заставило его открыть рот настолько, что сухой воздух высосал всю влагу изо рта. Это было ужасно. По крайней мере, теперь его руки были связаны спереди. Напряжение от того, что их стянули за спиной, было его собственным адом. Ноги онемели, толстый моток веревки, по большей части, удерживал руки прижатыми к бокам, и он не мог опуститься достаточно низко, чтобы потереть их и восстановить кровообращение. Он с трудом запихивал в рот засохшие полоски говядины.

Ли поднял бурдюк с водой, и Дэниел откинул голову назад, чтобы принять теплую струю в свое все еще пересохшее горло. Она была несвежей и на вкус напоминала изношенный ботинок, но ему было все равно. Его кадык подпрыгивал вверх-вниз, пока он глотал каждую каплю.

- А теперь я советую тебе попытаться закрыть глаза. Мы поедем, как только взойдет солнце. Я думаю, что мы должны добраться до Дункана до наступления ночи.

Ли встал и подошел к противоположной стороне небольшого каменного кольца, в котором находился небольшой костер. Он громко потянулся и опустился на землю с седельной сумкой под головой. Он надвинул шляпу на лицо и вскоре легко задышал. Дэниел долго смотрел на него. Пульсирующая боль в черепе и иголки в руках и ногах давали ему стимул бороться со сном. Когда он убедился – по крайней мере настолько, насколько это было возможно, - что Ли спит, он, как жук, пополз к костру. Его ноги были плотно обмотаны от щиколотки до колена. Грудь и плечи тоже. Затем последний виток обвился вокруг его запястий петлей, которая давала небольшое движение, но держала его предплечья близко к груди. Связанный, как призовая свинья на заклание, - подумал он в ярости и страхе.