Голод Рехи

Рехи все чаще просил Ларта поделиться влагой из заветной жилы на шее. Но предводитель отказывался более настойчиво, чем обычно. Ему тоже не хватало сил, чтобы еще делиться с кем-то. Он исхудал и осунулся, могучие мускулистые плечи сузились, а Рехи и вовсе превратился в кожаный мешок с костями и запавшей грудью. Наверное, прошло много недель после битвы. Мысли текли вяло, Рехи все чаще не мог определить время суток, а еще путал события своего прошлого и прошлого из снов. То ему казалось, что до пленения в деревне он был жрецом в лиловом балахоне, то Лойэ ему представлялась принцессой. То смешивались картинки из бессмысленных снов и кошмаров, которые не несли уже ни предсказаний, ни знаний.

– Голод – это самое страшное. От голода замерзают, – бессмысленно бормотал Рехи, прижимаясь к теплым телам – то Теллы, то Ларта. Его не интересовало, кто рядом, он лишь мечтал согреться. Но холод съедал его изнутри. Да еще теперь постоянно виделись изматывающие картины черных линий мира.

Рехи не находил в этом ужасе никакого замысла или высшего испытания. Он уже всей душой ненавидел недальновидного, слишком самонадеянного Ларта, отчего лелеял надежду в скором времени вдоволь напиться желанной крови, даже если это оказалось бы последним личным пиршеством. Потом его наверняка съели бы оголодавшие полукровки.

– Тепло… Мне нужно тепло, – вздыхал Рехи, говоря по большей части с самим собой. Ларт тоже истратил свой запас красивых речей, все больше сидел на троне, подперев кулаком лоб, и напряженно соображал, как жить дальше. Да ничего так не надумывал, не помогали ему каменья и золотые цепи. Только под конец дня сползал под трон на шкуры, а Рехи тихо сжимался у него в ногах. Снов больше не было, вообще никаких.

– Я не думал, что они будут так тупы, – тихо вздыхал Ларт. – Они не умеют даже охотиться. Только грабить.

– Есть… Я хочу есть, – бессмысленно бормотал Рехи, пытаясь впиться в шею предводителя, но тот отталкивал от себя. Изголодавшееся дикое создание теряло остатки разума. Они оба дошли до предела, до горького исступления. Не король и не странник, просто двое глупых мальчишек, которые на самом деле никем не умели управлять.

Однажды утром Рехи попытался выбраться из деревни, но он так ослаб, что едва доплелся до забора, а там прислонился к камням. За границей деревни недовольно ворчали рептилии, ящеры стали еще более злобными, чем раньше: им тоже не перепадало свежей еды. Но эти твари как-то умели прокормить себя сами. На них не действовали яды.

«Правильно, ящеры умнее вас, а вы что? Сначала паразитировали на захваченной деревне эльфов, потом на деревне людей. А что теперь? Ничего не умеете, даже кочевать», – со злостью думал Рехи, упираясь лбом в валуны заграждений. На стенах сидели сторожа, но они уже никого не высматривали.

Тем временем в деревне нарастал неразборчивый гул обезумевшей толпы.

– Что там происходит?! – прорезал воздух отчаянный возглас. Несколько верных предводителю всадников побежали к шатру Ларта, но еще мгновение назад казавшиеся сонными сторожа вскинулись и напали на бывших товарищей со спины. Кинжалы вонзали меж лопаток, резали горло – кому как оказалось сподручнее. У Рехи все двоилось перед глазами. Но он четко отметил с холодной обреченностью: «Вот и началось». А подобрать слова для описания происходящего не сумел.

– Тащите эльфа в шатер к его покровителю! – хохотнул кто-то над ухом. Рехи уже присматривался к трупам, надеясь полакать из разорванных шей хоть немного свежей горячей крови. Так бы ему хватило сил на побег. Любой ценой! Но его подхватили под мышки, крепко приложив головой о забор. Он слабо дернул руками и ногами, но обвис, как кожаный мешок.

В шатре же творилось что-то невообразимое. У входа лежали бездыханные тела верных стражей Ларта, которые обычно не пускали посторонних. А возле трона сам король в растерянности взирал на народ. Нескольких его всадников поставили на колени, заставляя клониться к земле. В их же ряд бросили и Рехи. Часть бывшего ударного отряда примкнула к бунтовщикам. Как тогда в битве: разделились на два фланга, на два лагеря.

– Что вы делаете? Чего добиваетесь? – слабо пытался увещевать Ларт. Рехи отметил, насколько же жалок предводитель. Вся самоуверенность пропала, остался такой же, как и он сам, потерянный пустынный житель. Только с золотой короной на сальных белых патлах. Но она уже не служила символом власти. Блеск золота гаснет под патиной, победы забываются быстро, а голод остается неизменным правителем. И если с ним удается договориться, то держится и король. Ларт проиграл в битве с господином Голодом.

– Хотим свежего мяса! Мяса! – орала на разные голоса озверевшая толпа.

– У вас есть мясо! Ящеры – тоже мясо, – отвечал им Ларт, пока его верных людей связывали и пожирали. Прямо там, в шатре. Рехи стоял на коленях, прибитый к земле, и не видел толком ничего. Мир для него слился в единый рев негодования.

– Жесткие! Хотим человечины!