Голод Рехи

– Ждем! – приказал Ларт. И с каждым мигом напряжение нарастало. Рехи уже не размышлял, он просто ждал приказа, как цепной ящер. Руки похолодели, новый меч просил свежей крови. Пальцы нервно оглаживали рукоять, удобнее сдавливая кожаную оплетку. Рехи сжимал зубы, дыхание перехватывало от каждого «ждем», сказанного предводителем. Снизу приближалась огненная река факелов, от которой разносился удушливый запах. Хотелось загасить их все, закидать песком огонь и свет, потому что эта ночь принадлежала ее созданиям, существам, достойным этого жесточайшего мира. Полукровкам и их ящерам.

И вот ущелье прорезал рев: один, второй, третий. Рехи плохо считал, обычно нелепо загибая пальцы, но уж этот сигнал ни с чем бы не перепутал. Значит, войско противника целиком вошло в ущелье, которое заглотило его по самый хвост. Фланг Ларта притаился на выходе, второй фланг закрывал вход.

После короткого сигнала на какое-то время повисла мертвая тишина, все воины напряглись, Рехи смутно слышал собственное хриплое дыхание. Меч жег руку, пальцы другой впились в чешую Ветра. А внизу все разрасталась река факелов, превращаясь в бурный поток. И вот сквозь оцепенение донесся не словом, а единым порывом всех чувств зычный клич Ларта:

– В атаку!

И войско кинулось вниз, ловко спускаясь по разведанной каменистой тропе. Рехи сжал коленями шершавые бока ящера и закричал вместе со всеми: «В атаку!» Тогда река факелов всколыхнулась, затрепетала, заметалась, превращаясь из стройного потока в бурлящий водоворот.

Битва! Начиналась битва, самая настоящая, ожесточенная. Впереди Ветра не по своей воле бежали смертники-заговорщики. Рехи чуял, как от них исходит липкий запах страха, паники, обреченности. Но остальных охватил бешеный животный восторг. Рехи поддался ему, он забыл, что это не его война, он не помнил, ради кого и зачем надо сражаться. Войска схлестнулись, как два песчаных шторма, как два черных смерча. Вернее, один черный, скрытый крыльями ночи, а другой оранжевый – огненный.

Рехи воскликнул что-то неразборчивое и взмахнул мечом, снося кому-то голову, когда Ветер врезался в ряды врагов. Копейщиков, которые выставили длинные прямоугольные щиты, смел отряд на рептилиях, чья толстая шкура легко выдерживала удары ржавых стальных наконечников.

Лишь краем глаза Рехи заметил, что горе-заговорщики практически все остались висеть на копьях врагов, приняв первый удар на себя. Ларт с блеском провернул свой план. В пылу сражения об этих первых убитых никто даже не вспомнил, это потом считают потери и плетут заговоры. Здесь царствовала битва, не страх и не голод, потому что даже от вида крови Рехи не хотелось впиться в чью-нибудь глотку. Он несся вперед на Ветре вместе с Лартом, и в два меча они раздавали удары налево и направо.

– Справа! Ларт, справа! – выкрикивал временами Рехи, отлично справляясь со своей задачей телохранителя-оруженосца. – Слева!

Он лишь надеялся, что не перепутает название сторон, его разум оставался ясным и спокойным. Но его, как и всех, захватил дотоле неведомый яростный голод битвы.

Повсюду доносились возгласы, рык ящеров; от людского войска разило потом и копотью, над головой свистели горящие стрелы. Всадники же прорубались и прогрызались вперед, навстречу второму отряду. Люди размахивали мечами, карабкались на свои сложные сооружения, чтобы атаковать с возвышений.

Один громадный воин с толстенными мускулистыми ногами, облаченный в шкуры мохнатых ящеров, стоял непоколебимой преградой, вращая огромным шипастым кистенем на массивной цепи. Оружие напоминало тяжеленный кулак великана из легенд. Оно уже снесло несколько голов, которые раскалывались от удара, точно яичная скорлупа, но вместо водянистого содержимого выплескивались кровь, осколки костей и мозг. Так распрощались с жизнью два всадника, их рептилии бестолково метались на поле битвы, оглашая ущелье неистовым ревом и раскидывая врагов. Но ими больше никто не управлял, и они только мешали, внося сумятицу.

Громила не унимался, его не брали ни метко кинутые копья, ни мечи. Еще один всадник попытался добраться до него челюстями своего ящера.

– Нет! – приказал Ларт, но оказалось слишком поздно. Кистень обрушился на плоский, покрытый наростами лоб ящера и проломил его. От такого удара не спасла толстая чешуя. Рептилия истошно закричала, и в ее предсмертном вопле чудился немой укор. Всадник покатился кубарем по пыли, но остался жив. Потом он стремительно оседлал одного из осиротевших ящеров, продолжая бой. Но к опасному воину с кистенем больше не совался. Теперь его старались обходить стороной, пехота так и вовсе не лезла, а вокруг него уже собрался небольшой отряд людей. Они защищали свою бесценную штуковину для метания огненных снарядов и камней, потому что еще несколько таких уже занялись веселым пламенем. Полукровки постарались использовать людские факелы против них же.