Голод Рехи (СИ)

— Ты это предлагаешь? Вот и все, что нас ждет, если мы повернем назад!

Слова срывались лающим хрипом, отрывисто и жестко, да еще Рехи встряхнул Ларта за плечи, но сам же пожалел о лишних движениях. Какое-то время им обоим требовалось просто посидеть на камнях подальше от опасного места. Оба вытянули ноги, попеременно морщась. Кожа остывала и постепенно восстанавливалась.

— Надо обойти, — заключил здраво Ларт.

— Ну так пошли! Вперед! — скомандовал Рехи, взмахнув мечом. При этом собственные руки воспринимались совершенно отдельным орудием, далеким и чужим, как и все тело. Мир вокруг с каждым днем вынужденной бессонницы распадался на линии, скользкие и гадкие, как сернистые наросты на камнях. И среди них уже почти не маячили светлые, зато они больше не свивались коконом вокруг Ларта. Возможно, в его хождении по пустыне тоже содержалась какая-то цель. Впрочем, большую часть времени он только стенал и бесил Рехи.

Когда они двинулись куда-то направо в обход опасного места, он ни с того ни с сего принялся упрекать:

— Идешь все куда-то, думаешь, что умнее всех… И что ты можешь построить? Какой мир кому дать? Я-то хоть учился в отличие от тебя. У меня была стратегия и тактика каждой битвы.

— И что? До чего ты доучился? До того, что построил деревню на вулкане?

Рехи не опасался давить на самое больное, ведь он не считал Ларта другом, поэтому угрызения совести тоже не терзали. Или так он убеждал себя.

— Не было там вулкана, — опешил Ларт, взгляд его снова обессмыслился, он, как в бреду, начал повторять: — Не было! Горы были, а вулкан вдруг вспух, как нарыв. Горю я… Горю… Горю вместе с ними!

Внезапно Ларт уставился на Рехи, выдав невероятную теорию:

— Вулканы… Точно! Это они разрушили наш мир. И они вот так возникают из ничего! Там, где не было высоких гор, вдруг течет огонь.

— Сумеречный Эльф что-то говорил о Великом Разломе и о том, что мир разваливается. Вроде как рвется, как ткань, — вдруг вспомнил Рехи собственный сон. И от общего толкования страшных дел, творящихся вокруг, делалось жутко. Возможно, смерть стелилась за ними не в переносном смысле, возможно, там, за малыми горами позади, уже вовсе никого не осталось. Сколько еще трещин и вулканов возникало на пустом месте? Двенадцатый довершал свою работу, как умел, но медленно и как будто с наслаждением, празднуя уничтожение собственной души и остатков сострадания в ней.

«А я тоже уничтожил в себе сострадание?» — подумал Рехи, глядя на давящегося от пыли и боли Ларта. Связанные руки не облегчали его мучений. Впрочем, совесть почти не тревожила, а вот усталость брала свое. Каждый шаг отзывался такой тяжестью, что хотелось выть, но на это тоже требовались силы. Стенания терялись где-то на уровне мыслей, застревая в горле сиплым дыханием. Но странники неизменно двигались дальше.

========== Из пепла и старой кожи ==========

Они все брели и брели, а в голове вставали чужие образы, слышались смутные крики. Возможно, это рушился город жреца в лиловом. Возможно, флот пиратов атаковал его стены, брал штурмом с моря, когда пехота пробивала тараном главные ворота, чтобы пропустить конницу. Крыши проламывали каменные глыбы, выпущенные из смутно знакомых орудий. Одно из таких Рехи самолично поджег вместе с Лартом. А теперь удалый воин плелся рядом в путах, уже даже не впереди, потому что не оставалось воли тыкать его кончиком меча. Он лишь хрипло дышал и временами повторял:

— Кому ты какой мир оставишь… кому…

Рехи не понимал его, похоже, они уже оба бредили. Да еще воздух вокруг сгущался ядовитыми туманами, неизменно пыхали кипятком и кислотой небольшие гейзеры, и между ними не показывалось верной тропки.

Рехи не предполагал такой преграды возле чернеющей гряды острых гор. Не просто так они царапали небо, не просто так высились молчаливыми великанами, точно стражи иного мира. Они запрещали странникам пройти долину вечной смерти, наполненную едкими парами. Они сторожили Разрушенную Цитадель.

Но все же двое затерянных путников неизменно шли, не останавливались, лишь охали от обожженных изъязвленных ступней. Рехи не знал, сколько времени протянет Ларт, сколько времени протянет он сам. И хотя его снова мучил невозможный голод, он не смел впиваться в жилу на шее. Иногда голод одиночества намного страшнее телесного. Да и мысль потерять вдобавок ко всем еще и Ларта с каждой сменой красных сумерек делалась все более невозможной. Поэтому когда тот спотыкался или грозился упасть без сил, Рехи упрямо подставлял плечо, хоть и не освобождал. Ларт же лишь обреченно вздыхал, а в глазах его сквозила пустота. Временами он бормотал что-то неразборчивое:

— Подарить бы кому-нибудь мир… Целый мир без боли… — но несвязные слова сменялись вполне четким указанием направления: — Малый Разлом близко…

— Что за ним? — спрашивал Рехи недоверчиво.

— Перевал.

Значит, Ларт исполнял свою часть обещания, но при каждом напоминании о цели пути, он кривился и охал:

— Нам все равно не пережить Малый Разлом, а если и минуем его, жители Бастиона нас настигнут.