Голод Рехи (СИ)

Но никто не отвечал. Лишь короткие горькие стоны оглашали пещеру. Ларт стенал, как Ветер перед казнью. Он слишком долго падал с высокой-высокой горы непомерного самомнения и властолюбия, но вот достиг самого дна, больно ударяясь, рассыпаясь на несчетное множество осколков. И чудесное возвращение к жизни не собрало их. Даже наоборот — как будто сделало только хуже.

— Я такой же… Такой же, как ты… Просто ветер на пыльной дороге, просто ветер. Время… Ветер… — пробормотал Ларт. Он дрожал, все сильнее и сильнее. Рехи почувствовал это, еще когда они спали спина к спине лежа на голой земле, Рехи пытался согреть, вернуть к жизни. И словно лишь больше ранил, потому что теперь Ларт сотрясался от беззвучных рыданий:

— Я ничто! Просто пыль…

Раньше ему, наверное, казалось, что он король, по-прежнему опасный хитрый правитель, а состояние пленника — это так, временно. Недоразумение, неприятность. Достаточно переждать, перетерпеть, а потом снова все вернется, он придумает что-нибудь невероятное — соберет новую деревню, новых ящеров. Но с каждым днем пути все больше подкрадывалась нереальность этих идей. Теперь же на него свалилось полное осознание, что «король» — это приятное слово из далекого прошлого, а сам он просто такой же затерянный странник пустыни. До сих пор он шел временным пленником, временно свергнутый правитель, но вот понял — он просто бездомный путник, уже даже не всадник. Так подумалось Рехи, когда он пытался объяснить себе этот срыв спутника.

— Ларт? Что… Что с тобой?

«Это я сломал его», — подумал Рехи, почувствовав себя последним гадом. Ему претила мысль подавления чьей-то воли, даже если Ларт долго издевался в деревне, пытаясь превратить в ручного зверька. Но Рехи-то не превратился, а вот Ларт, кажется, потерял себя. Он плакал и дрожал, раздирая предплечья обломанными ногтями и тихо безнадежно скуля.

— Все разрушено… Все умирает, — бормотал он, уже безжизненно лежа на спине и снова кашляя.

Рехи склонился над ним и увидел, что из уголков глаз Ларта, этого страшного воина, вероломного правителя, катятся крупные слезы, оставляющие влажные дорожки на щеках и висках.

«А я ведь сильнее. Трехногие, я сильнее, потому что ничего не имел и не имею. Ничем не дорожил, ничего не создал. Как и говорил Митрий. Я ни о чем не сожалею, кроме побега Лойэ, но она сама покинула меня», — с ужасом подумал Рехи.

Его-то не перешибли ни плен, ни долгий путь с множеством смертельных опасностей. Потери делали его лишь упрямее, укрепляли его желание дойти до Разрушенной Цитадели. Ларт же сломался. Он негромко стонал, кривя дрожащие губы, и судорожно вздыхал.

— Ларт! — протянул Рехи пораженно, с укоризной. Видеть бывшего предводителя таким раздавленным казалось диким. Он не жалкий! Он опасный, равный противник! Таким его всегда считал Рехи, он хотел вернуть своего Ларта, а не оставаться рядом с этой тенью.

— Ларт, это из-за веревок? Да? Ну вот, видишь, нет ее больше! Нет! — сказал Рехи и расцепил запястья Ларта, закидывая куда подальше постылый поводок. Но, видимо, оказалось слишком поздно. Ларт безумно вытаращил глаза, вцепившись в плечо Рехи:

— Все умирает, Рехи! Все! У меня был мой мир, моя деревня. Но потом этот мир начал сужаться, да, он вытолкнул меня. Только это все еще был мой мир! Я бы строил планы, как вернуть власть, я бы… Но вот моего мира не стало! Мой мир разрушился! И я ничего не мог сделать!

Ларт снова заплакал, он бился затылком о камни, то воя пустынным призраком, то выгибаясь дугой, и все твердил:

— Они идут за мной! Они преследуют меня! Я вижу их! Вижу огонь, который поглощает мой мир! Я горю! Я тоже горю!

— Да не горишь ты! — рыкнул Рехи, слегка залепив Ларту по скуле, чтобы отрезвить. Кажется, подействовало, потому что бывший предводитель перестал метаться. Рехи воспользовался этим и мрачно продолжил:

— Мой мир тоже разрушился, когда ураган смел деревню. И второй раз, когда сбежала Лойэ.

— Миры рушатся, и остается только погибель. Ты чувствуешь, что мы идем, чтобы умереть? Преодолели огненную пустыню, чтобы… чтобы умереть, — выдохнул Ларт, страшно расширяя глаза, в светящейся синеве которых плескалось отражение Рехи. — Больше ничего нас не ждет. И мир наш разрушится так же, как моя деревня. Я столько лет создавал ее, столько лет терпел… Для чего? Для чего, скажи мне?! Здесь все обречено разрушиться! Только пыль! Пыль и пепел!

— Да ты бредишь, — снова со злостью воскликнул Рехи, встряхивая Ларта, заставляя его сесть и перестать разбивать затылок о камни. На спутанных белых волосах между хлопьев пепла уже алели красные дорожки. Ларт снова вцепился в плечи собеседника, его пальцы дрожали и кривились. Рехи перехватил его руки и растер запястья, на которых багровели кровавые отметины от веревки. Павший король тем временем вырывался и бился, словно с него заживо сдирали кожу.

— Нет, Рехи! Я вижу это! Я вижу! Двенадцатый насмехается над нами! Он ненавидит нас! Он рушит все, что нам дорого, потому что сам всего лишился! Я видел Двенадцатого, когда умер! Он ненавидит… как же он нас ненавидит! За что?! За то, что мы умеем только терять?