Голод Рехи (СИ)

— Да тебя здесь нет! Только твоя проекция. Трус, — фыркнул Эльф, взмахивая мечом и разгоняя тлетворную иллюзию. Она подернулась нестройными очертаниями и распалась кучей разрубленных червей.

— На что ты надеялся? — нервно пробормотал голос Двенадцатого.

— Убить тебя, как ты знаешь.

— Мы оба знаем, какой предмет способен убить Стража Вселенной.

— Ты трус. Почему не вышел на сражение со мной? Мы равны по силе.

— И по безумию. Ты Разрушитель Миров!

Голос взвился пронзительной нотой, от которой лопалась голова. Виски раскалились, череп зажали между молотом и наковальней. Все вбивали и вбивали что-то острым прутом, какую-то крепкую думу.

— Ложь! — в ярости воскликнул Эльф.

На том разговор закончился, один Сумеречный остался стоять посреди темного мертвого леса изрубленных линий. Они колыхались и исторгали из порезов зловонный гной и лимфу. Постепенно запах рассеивался, и цепкие щупальца переставали давить на грудь. Рехи взмахнул руками, наконец-то освобождаясь.

— Если и дальше меня будут посещать такие видения, то лучше, пожалуй, не спать, — пробормотал он, пошатываясь. Он вроде бы висел и парил. Уж точно не спал: слишком отчетливо боль пронизывала каждую клетку тела. В душе замирало смятение, смешанное с чувствами незадачливого жреца. Служитель Двенадцатого ненавидел врагов, настолько яростно и немо, что Рехи вновь содрогнулся. Он тоже часто испытывал гнев, который помогал ему выживать, но здесь крылось что-то более мудреное. Эти сложные люди прошлого мира и ощущали кручено и запутанно.

— Нет, ты должен спать, иначе не дойдешь, — почти ласково отозвался Сумеречный, оборачиваясь. — Не бойся, я всегда рядом.

— Вот еще, я не девка, чтобы меня защищать.

— Признательности я, как обычно, не ждал.

— Ладно, к ящерам. Ты рядом. Митрий где?

Вот уж чье лицо просило крепкого кулака, а дурная башка — острого камня, да потяжелее. Пропадал и появлялся, когда вздумается, а все учил чему-то. Великой любви. Вон в его честь даже фрески на колокольне когда-то малевали. Но картинки никого не защитили. Важнее поступки.

— Он считает, что тебя надо испытать. Ох, учитель-создатель… — Сумеречный запнулся, шумно втянул воздух и протяжно выдохнул, помрачнев: — Но твое испытание еще не начиналось.

— Куда ж еще-то, — недоумевал Рехи, мотая головой.

Так он и пробудился, постепенно выныривая из скорбного окружения едва колыхавшихся вспоротых линий. Они будто сделались немного чище и напоминали уже истертые канаты, а не выпущенные потроха. И на том спасибо. Да благодарить не привык.

— Проклятые Стражи Вселенной…

Рехи проснулся рядом с Лартом на холодных камнях. Тело продирал озноб, и скитальцам не удавалось согреть друг друга. В их волосах колыхался пепел, перемежаясь с такими же белесыми прядями.

Поддавшись странному порыву, Рехи вытянул руку и осторожно отряхнул с макушки друга темно-серые хлопья копоти. Ларт пошевелился и вздохнул, подползая к шее Рехи. Острые клыки царапнули по коже. За время их странствия по пустыне удалось уже отвыкнуть от некогда постоянных укусов, почти приятных. И теперь не возникло никакого внутреннего сопротивления. Даже наоборот.

— Пей, — только рассеяно согласился Рехи, вновь смахивая сажу с головы Ларта. Но тот проснулся и отпрянул, недовольно хмурясь:

— Нельзя.

Голос его звучал хрипло и надтреснуто, но в глазах отражалась привычная сталь. Раньше один их взгляд направлял движение целой армии, и Рехи шел в атаку, почти без раздумий. Канувшая в небытие жизнь в деревне полукровок иногда отзывалась в сердце теплотой. Если бы Лойэ не сбежала так рано, то вполне вероятно, они бы остались там, втроем в шатре предводителя. И не нужен никакой Двенадцатый с их играми семарглов, с их миром искаженных линий.

«Но тогда бы нас всех накрыло извержение вулкана, — горестно заключил Рехи. — Хорошо, что Лойэ сбежала раньше. Да и от голода ничего не спасло бы. Ларт-то удумал: людоедов пересадить на грибы. Эх, трехногий ящер, кто тебя и чему учил в твоем Бастионе…»

— Почему нельзя? — удивился Рехи, намеренно притягивая к себе спутника. — Пей, говорю! Тебе силы нужны.

Ларт подчинился, скорее с неохотой, чем с жадностью хищника. Каждый его глоток отзывался холодом. Кожа покрывалась пупырышками и сминалась, когда четыре длинных клыка пытались вытащить из подрагивающей жилы долгожданную влагу. Рехи сжимал пальцы на плечах Ларта и морщился от боли, но молча терпел, потому что все еще надеялся на продолжение пути. Вдвоем.

— Так не пойдет. Рехи, ты замерзаешь! — встрепенулся Ларт, все же не без благодарности облизывая растрескавшиеся губы.

«Замерзаю? А и ничего! Если ко мне являются твари вроде Сумеречного и Двенадцатого, значит, я им еще нужен. Вот и проверим, как я им нужен. Замерзший в собственной застывшей крови страж вашего неправильного мира», — подумалось Рехи, отчего на сердце сделалось губительно легко. Одернул Ларт, который деловито направился к выходу из ненадежного укрытия:

— Надо поохотиться. Поймать пару ящериц. Потом… — Он слегка запнулся, но уверенно кивнул сам себе: — Ты выпьешь моей крови и снова согреешься.