Голод Рехи (СИ)

Сумеречный Эльф напрягся и подался вперед. Внезапно он вскочил с места, скидывая с плеч шкуру ящера. Капюшон спал с лица, и Рехи отчетливо узрел лихорадочно зажегшиеся впалые глаза. Эльф совершил какое-то открытие, пока неведомое.

— Лиловый жрец! Проклятье, я должен сказать Митрию! — воскликнул он.

— О чем? — недоумевал Рехи. Факты в его нехитром уме редко связывались воедино. Он умел охотиться и сражаться, а не разгадывать тайны прошлого. Но приходилось.

— Пока не уверен, — немного остудил пыл Сумеречный. — Но Митрий должен знать. Опять он не увидел очевидного. Или мне не сказал, или боится признать.

— А где этот напыщенный учитель твой? — поинтересовался Рехи.

— Пробивает защиту у Цитадели. Пока безрезультатно.

— И поэтому я должен сидеть здесь? В этом болоте? Должен притворяться тем, кем не являюсь?

— Не должен, но сидишь. Выбор за тобой. Но учти: мы не знаем, получится ли у нас хоть что-то. Поэтому выбор только за тобой. Понял? Истинная сила линий не придет, если им приказывать злой волей. Сила в выборе.

Рехи медленно осмыслял очередную длинную и непонятную фразу. Фигуры речи, как говорили прошлые люди, иносказания и сравнения. Они знали много красивых штук для выражения мыслей. А Рехи до прошлого года и выражать-то особо нечего было. Он хотел ответить Сумеречному, попросить новых разъяснений, но из-за дверей донеслись приглушенные голоса:

— Исчезай, за мной пришли! Исчезай, если не хочешь им показываться. Почему-то мне кажется, что не хочешь. Ну? Растворяйся давай, как умеешь, если не пришел вытащить меня отсюда. Если выбор мой, то сам выберусь.

Сумеречный Эльф коротко усмехнулся и неторопливо растаял в воздухе, зачем-то прихватив с собой бесценно мягкую шкуру мохнатого ящера.

— Тьфу, ворье! — Рехи ударил рукой по колонне, но тут же зашипел, потому что тонкая кожа на костяшках все еще плохо подходила для драк, тем более с нерушимым монолитом. Тем временем в зал вошли четверо стражников, а за ними и старый жрец.

— Пришли просители, о великий Страж! — сладко пропел надтреснутым голосом Вкитор, неизменно сгибаясь в поклоне. Каждый раз Рехи думал, что подагрические ноги подведут его, и жрец неуклюже бухнется на колени или, чего доброго, вовсе развалится. Но Вкитор с мученическим кряхтеньем возвращался в исходное положение и провожал к Верховному Жрецу Саату.

— Какие еще посетители?

— Пришло время вновь предстать перед народом. На улицах теперь невозможно долго находиться, мы решили собирать просителей в нижнем зале, — сообщил Вкитор, сопровождая Рехи.

Они спускались по темной винтовой лестнице, ведущей от тронного зала наверху к обширным помещениям внизу. Парадный портал давно разрушился, выгорел и потемнел от сажи, поэтому они передвигались по дворцу урывками, через уцелевшие комнаты и ходы для слуг. Некогда прекрасное строение напоминало обугленный скелет, выпотрошенный труп с пережеванными ящером внутренностями.

— Осторожнее, Страж, — каждый раз предостерегал Вкитор, когда случалось оступиться на выщербленной ступени. Иногда они шли и вовсе по узкому карнизу, оставшемуся на месте широкого коридора, зиявшему колодцем провала на несколько этажей. На дне чернел каменный мусор, скаля сломанные клыки острых осколков. Рехи глядел в эту темноту до головокружения и одергивал себя в последний момент, едва не падая. Ему нравились так щекотать нервы Вкитору. Старикан вздрагивал и ужасался.

— Смогу ли я посмотреть весь дворец? — с нарочитой небрежностью интересовался Рехи. Он все еще не представлял, как проберется к старому акведуку, когда за ним по пятам ходила целая процессия жрецов. В одиночестве его оставляли только в его покоях-клетке, а оттуда единственный выход вел только на балкон. И Рехи не чувствовал в себе сил повторить фокус с линиями, которые однажды в горах послужили ему как веревки. Да и Санара говорила про акведук, а не узкие улочки Бастиона.

— Возможно, сможете, Страж, — уклончиво ответил Вкитор, и Рехи прочел в его тоне явный запрет. «Надо чем-то заслужить их безграничное доверие. Чем-то мощным», — подумал Рехи, но на ум ничего не шло, а подходящего случая не подворачивалось.

Вскоре они вошли в сырой душный зал, освещенный чадящими факелами. В ноздри неприятно ударил запах горелого жира, точно в гуще битвы, точно на пепелище огромного пожарища. К вони от факелов примешивался ядреный запах пота множества немытых человеческих тел. Эльфам хотя бы в этом повезло, они не умели потеть, вечно холодные, но именно поэтому жаждущие теплой крови.

Рехи с неприязнью окинул беглым взглядом собравшихся: стражники и горожане толпились у подножья высоченного кресла, которое возвышалось на постаменте, сложенном из цельных глыб. Неровные черты выдавали в них обломки разрушенных стен. Да и многое во Дворце строилось из обломков прежней эпохи до Падения. Они делали вид, словно так сохраняют наследие прошлого, секта мусорщиков и падальщиков. Рехи сдерживал гримасу презрения. Сбежать бы отсюда да поскорее! Окажись рядом Ларт, он бы подсказал, как правильнее обдурить эту шайку.