Голод Рехи (СИ)

Черные-белые — не они определяли поступки людей, а поступки людей диктуют их цвет. Здесь все пронизали непроницаемо темные лианы. И среди них не теплилось и лучика света, ни капли надежды. Ночь среди трупов и полутрупов тянулась бесконечно долго. Рехи боялся, что уже ослеп, не дождавшись рассвета. Он ведь не знал, из чего состоял тот дым в тайном ходе. Может быть, из какой-то отравы. Но нет, просто вокруг все чернело от гнили и спекшейся крови. И он задыхался в этой неподвижной круговерти, утопая, как в зыбучих песках.

Холод смешивался с приступами жара. Несколько раз его вывернуло желчью прямо на грудь, потому что наклониться не позволяли путы. Рехи ненавидел это бунтующее тело. Образы и мысли постепенно меркли, он не ощущал такого отчаяния даже после урагана, даже в день свержения Ларта. Его поймали в двух шагах от свободы и заперли в тесном коконе черных линий и собственных измышлений.

Разговор с Вкитором окончательно раздавил, доказав, что создания нового мира поголовно обречены превратиться в омерзительных тварей. Рехи проваливался в забытье, и там видел Натта, подросшего, уже резво бегающего. Он куда-то торопился, несся по узкой каменистой тропке так быстро, что нерадивый покинувший его отец не успевал догнать. Рехи окликал сына, а тот поворачивался и вместо лица у малыша возникали страшные жвала и глаза насекомого.

Рехи с криком пробуждался, и ему вторила новая волна вздохов. Вскоре он присоединился к их монотонному стенанию:

— Ох-х-х-х… Ох-ох! Ох-ох-ох!

Но у него еще остался голос, остались собственные мысли, запекшимися ледяными губами он просил:

— Заберите меня отсюда! Заберите, я сделаю, что скажете. Если это испытание, так и скажите. Я готов пройти до конца. Клянусь — я готов пройти до конца. Я клянусь! Митрий, это же очередное испытание?

— Нет, Рехи. Это испытание для нас, — послышался знакомый хрипловатый голос. Сумеречный Эльф явился сквозь темноту сгустком серых теней. Он морщился и обжигался о веревки черных линий. На бледной коже оставались дымящиеся следы, линии же зловеще шипели и плавились.

— Эльф! — шепотом позвал Рехи. — Эльф! Что делать?!

— Борись! Ты все еще можешь управлять линиями! — напутствовал Сумеречный. — Проклятье, наша теория насчет черных была ошибочной.

— Да какие теории? Что мне делать?!

— Я вызову Саата на поединок.

— Ты знаешь, что может случиться, — недоверчиво пробормотал Рехи. Он не хотел терять последнего союзника, может, даже друга.

— Знаю. Для этого нужны вы с Митрием. Вдвоем сможете как-нибудь удержать меня, — неуверенно ответил Сумеречный.

— Ты можешь стать Разрушителем миров.

— Тогда мой грех будет яснее ясного. И я признаю его в тот же час. И тогда… придет мой меч, разящий неправого, — спокойно ответил Сумеречный Эльф, но древний ужас плохо скрывался под чередой красивых слов: — Или же нет. Я уже столько раз пытался. А меч не приходил. Или я не превращался в Разрушителя…

— Отклей меня от стены! — взмолился Рехи. Ощущения собственного тела, единственные в этой тишине и неподвижности, доводили до паники.

— Ты сам можешь! Просто вспомни, как ты открыл двери! Вспомни, Рехи, кто ты! — потребовал Сумеречный Эльф.

Рехи собрал остатки воли и рассудка. Он и правда навалился на двери силой линий, когда поверил в себя. Но стоило ему пролить новую кровь, стоило убить кого-то, как сила Стража покинула его, точно с небрежением отвернулась от недостойного обладателя. «Точно, линии…. Линии!» — думал Рехи, вспоминая ощущение перед спонтанным освобождением. Ныне он думал про Натта и Лойэ, стремился к ним всей душой. Нет, Натт ни за что не стал бы чудовищем, никогда! Рехи намеренно воскрешал образы жутких кошмаров, и узкую тропу, и невозможность догнать сына. Он почти потерял их за год бездействия. Но настало время положить этому конец, конец бессилию!

«Слизи нет, веревок нет. Это все черные линии! Это линии! И я управляю ими! — твердил себе Рехи. — Я Страж Мира! Линии, слушайтесь меня, а не Саата! Линии, черные линии, вы станете вновь белыми, если люди перестанут творить зло!»

— Да, так! — подбадривал его Сумеречный Эльф, хотя его слова только мешали. Рехи высвободил сначала одну руку, а потом другую. Черная паутина распадалась и отступала. По ощущениям чудилось, будто он вытесывает себя заново из твердой породы. «Свободен, почти свободен!» — уговаривал себя Рехи, хватаясь за края неподатливых скользких линий, заставляя их вытаскивать себя из ловушки.

— Проклятье, кто-то идет! — вздрогнул Сумеречный и немедленно растворился. Рехи же потерял контроль над линиями, а заодно и равновесие. Он взмахнул руками, как крыльями, и тут же упал на скользкий загаженный пол, даже не понимая, что наконец-то освободился. В лицо уперлась чья-то обглоданная берцовая кость, в волосах застряли ошметки потрохов. Рехи счистил их с себя вместе с кусками развороченных пут.

— Опять пытался сбежать? Хм, кто же тебе помогает, поганец? — криво ухмыльнулся Саат, входя в распахнувшиеся двери.

— Скоро узнаешь! — с мрачным торжеством провозгласил Рехи, путаясь в черных линиях.