Голод Рехи (СИ)

Рехи проскользнул у него под рукой и гулко свистнул Ларту, толкая противника прямо на меч. Палач взмахнул топором, точно намереваясь докончить дело. Но короля полукровок больше не сдерживали путы.

— Срублю! Эту голову! — прорычал палач, напарываясь на стремительно выставленный клинок. Повиснув на пронзающем жале острия, противник все еще сжимал в руках топор. Но Рехи быстро выбил оружие с криком:

— Ларт! Пригнись!

Тяжелый топор пролетел над головой друга, ловко переметнувшегося в сторону Рехи, и врезался в чье-то лицо, превращая голову в кровавое месиво. Выступили кости над распоротыми мышцами лица, брызнула кровь. Но яркий образ померк в падении стражника, когда в одновременность с его смертью появились новые.

Они сыпались, точно тяжелые каменные градины возле жерла извергающегося вулкана. Такие же распаленные, смертоносные и черные, оплетенные линиями Саата. Рехи забывал перевести сбивающееся дыханье и несколько раз едва не падал. К счастью, Ларт все еще не растратил свою навыки. Целый год он не просто так скитался по пустошам. Рехи сетовал на одеревенелые движения своего тела. Плен истерзал его, едва не превратив в беспомощного раба. А он умел немало, главное, не забывать об этом. Главное — верить в себя. Главное, не забывать о линиях. Но именно они не приходили, не помогали Стражу. Рехи не успевал сосредоточиться, превращаясь в обычного воина, стремящегося выжить любой ценой. Так было всегда, поэтому тоже привычно и правильно.

— Рехи, берегись!

На них накидывали арканы, стремясь стащить с помоста, пока Саат увлеченно свивал воронку, чтобы раз и навсегда сокрушить Стража. Петля накинулась вместе с жадной сетью и принялась затягиваться. Мечи путались в ней, как в липкой паутине.

Рехи впился зубами в веревку, как в черную линию, разрывая ее, ощущая горький вкус во рту, обдирая губы и небо. Он снова освободил Ларта, а тот помог сбросить последние путы.

— Да что ж они лезут! — рычал друг, отрубая чью-то руку, уцепившуюся за край помоста. Шаткая лестница обвалилась, когда ее хлестнула плеть черных линий.

Рехи и Ларт остались вдвоем против всего мира напротив воплощенного ужаса смерти. Саат надвигался, завершая работу. Рехи видел, как все плотнее скручиваются облака. Нараставший ветер принес едкий пепел. Земля гудела. Или это толпа раскачивала твердь буйным топотом? Помост содрогался, готовясь рухнуть каждый миг. Вой земли пронзал, как вздохи обреченных, развешенным по стенам. Образы смешивались колыханием прошлого и будущего. А настоящее вилось на острие клинка.

— Уничтожу! — утробно шипел Саат. Рехи и Ларт попятились. Черная линия взрезала доски помоста, и они затопорщились, как чешуя на брюхе выпотрошенного ящера. Вновь враги взбирались на помост неиссякаемой темной рекой. Мрак смеялся болью и резал стеклом, вокруг все заполоняли черные линии. Отрывистые засечные и отножные удары не давали результатов, а на серию мощных атак не хватало времени и места. Развороченное место казней плясало под ногами, Саат же непоколебимо стоял на свернутом постаменте линий.

— Надо убить его, любой ценой, — прошипел Ларт, поднимаясь после очередной сокрушительной волны подлой магии. Спина его хрустнула, Рехи же пару мгновений не мог встать, ребра и лопатки отзывались огнем, а воздух вырывался хрипом. Пришлось рвануть себя вверх, будто взлететь, будто сразу в небо. Да нельзя в небо! Хоть с телом вместе, хоть духом. Нельзя, пока рядом упрямо сражался его родной король полукровок, его Ларт. Иногда просто нельзя отступать и умирать, даже если нет сил, даже если битва неравных по силе.

— Только не ценой твоей жизни! — крикнул Рехи, но Ларт уже ринулся вперед с подобранным топором. Тем самым оружием, которым его обещали казнить. Теперь он намеревался отсечь голову безумного жреца-мертвеца. Саат только рассмеялся. Сильнейший удар с разворотом разбился о незримый черный кокон. Кажется, еще более плотный, чем тот, в котором сидел Двенадцатый в Разрушенной Цитадели. Рехи охнул, когда Ларт отлетел в сторону и упал навзничь, хватаясь за обожженную правую руку. Он не видел черных линий, но их жалящий жар ранил его. Рехи взвыл, как будто с него сдирали кожу:

— Ларт! Зачем?! Надо бежать!

Но в следующий миг воронка превратилась в острие копья и устремилась с самых небес к двум отчаянным бойцам. Рехи понял, что это конец. Никакой силой он не сумел бы противостоять такой гибельной мощи. Никакие линии и светлые прозренья не спасли бы в те доли секунды. Он инстинктивно накрыл собой Ларта, хотя понимал, что вскоре они оба превратятся в пыль. Пыль — песок. Не так уж плохо. В их мире оставались мхи и лишайники. И песок — как рассказ и летопись пустоши. Отчего-то губы кривила улыбка, за спиной крыльями раскрывался белый щит, как в самой гуще битвы. Но и он бы не спас…

«Мы песок… Быть вместе навечно нераздельным песком. Не страшно!» — воскликнул Рехи в мыслях, когда мрак воронки окутал их с Лартом грядой черных щупалец.