Голод Рехи (СИ)

Человеческая голова истекала кровью, которую жадно слизывал с пальцев предводитель, а подле трона полуэльфы недовольно отталкивали друг друга от свежего мяса, стремясь урвать себе хотя бы небольшой кусок. С влажным чавканьем под острыми зубами лопались волокна мышц, рвались сухожилия, хрустели хрящи, кровь щедро забрызгивала жадные лица.

Вскоре от тела остались только кости, но их отбирали друг у друга, а Ларт тем временем с наслаждением обгладывал череп. На его зубах лопались выгрызенные глаза, хрустели ушные хрящи, застревали на клыках трубки порванных артерий.

Рехи во время безумного пиршества выжидающе стоял рядом, мучаясь от накатывающего и на него голода, он хотел крови, а эти существа с наслаждением поглощали только плоть. Разве не могли бы уж поделиться? Впрочем, пока приходилось благодарить, что его самого не постигла участь неудачливого пленника.

— Держи, эльф, это твоя доля! — кивнул вскоре Ларт.

Рехи без удовольствия схватился за оторванную руку, припасенную для «гостя» предводителем, и вцепился в жесткое мясо, выпивая из нее остатки свежей крови, которой оказалась ничтожно мало.

— Больше крови скоро сам получишь в бою, — шепнул ему украдкой Ларт. — Я, конечно, устроил праздник, но с едой у нас так же, как везде.

— Ну… а водоросли… грибы? Люди там что-то выращивают, — так же шепотом ответил Рехи. Кажется, правитель полукровок не очень-то хотел, чтобы его народ предавался мрачным мыслям о голоде.

— Мы едим только сырое мясо, такова наша природа, — как будто извинялся Ларт, пряча глаза. Хотя до этого он с интересом, даже в какой-то мере благосклонно рассматривал «пленника-гостя».

«Проклятые полукровки! Взяли самое паршивое и от эльфов, и от людей», — поморщился Рехи, но потом вспомнил, что эльфы тоже питались только кровью, и мимолетное чувство стыда пополам с омерзением покинуло его.

После пиршества — хотя наиболее слабые так и остались голодными — полуэльфы нестройными рядами покинули шатер и разошлись по своим делам.

— Все! Отбой! — скомандовал предводитель, а потом неторопливо опустился на пол возле трона, задумчиво протянув: — Завтра будет тяжелый день.

— Что здесь вообще происходит? — попытался спросить Рехи, пока его не прогоняли. — Я из Долины Черного Песка, той, что за холмами.

Похоже, Ларту название ничего не говорило, он лениво потянулся, скинул с трона подушки и шкуры, обустраивая себе лежбище, и только отмахнулся:

— Завтра и узнаешь. Людоедов гоняем, если кратко.

«А сами-то вы кто. Не людоеды что ли?» — подумал Рехи, подыскивая и себе место для ночлега. Невероятное количество новых впечатлений порядком его вымотало.

— Эй, Ларт… — окликнул он. — Мне как, тут оставаться?

— Да, оставайся, — махнул предводитель, снимая корону, которая шла ему не больше, чем старинное платье ящеру. — Так будет надежнее. А попытаешься сбежать или убить меня, сам живым не выберешься.

Ларт напоследок снова предупредительно сверкнул глазами, но вскоре беззаботно перевернулся на спину и негромко захрапел. Впрочем, чуткие заостренные уши так же, как и у любого эльфа, шевелились и подрагивали, улавливая любое движение поблизости.

Рехи недовольно вздохнул и осмотрел опустевший шатер, где все еще сильно пахло потом полуэльфов. Похоже, эта неприятная особенность досталась им от человеческой половины. А от места, где растерзали пленника, все еще исходил дурманный аромат крови, хотелось сжевать утоптанный песок, потому что голод не отступил. Но пришлось забиться в дальний угол шатра, найдя там какое-то тряпье, и свернуться на нем.

«Только бы не думать о голоде. Если я не буду о нем думать, он уйдет. Проклятье, если бы не запах», — мучился какое-то время Рехи. Да еще он чуял, как бьется жила на шее Ларта, хотелось впиться в нее зубами, не думая о последствиях, испробовать досыта крови полуэльфов. Но здравый смысл всегда останавливал, заставлял выжидать. Теперь приходилось вслушиваться в шаги караульных снаружи шатра и заставлять себя заснуть. Хотя усталость брала свое.

Вопреки обыкновению, Рехи долго ворочался, его мучило осознание несвободы и неправильности пребывания среди неправильных созданий, порождений уродливых запретных связей людей и эльфов. Впрочем, вскоре ему все-таки удалось заснуть. Но ночные видения ему тоже не сулили покоя, снова звучал отдаленным громом грустный певучий голос:

«Сердце подобно

Камню: сбился в пустоши

С пути средь мрака».

И Рехи снова чудился мир из прошлого. Далекий-далекий, непознанный и, что скрывать, красивый, разнообразный и яркий по сравнению с тем, где обитали они все. Но слишком хрупкий.

Его символом устойчиво представала Мирра. В своем неудобном серебристом одеянии, струящемся до самой земли складками юбок и длинных рукавов, она казалась совершенно беззащитной.

На этот раз Рехи видел ее у фонтана, она задумчиво перебирала тонкими пальцами по замутненной цветочной пыльцой поверхности воды. Ее руки явно не знали тяжелой работы, а тело не переносило болезненных потрясений. Лишь на душе девушки вечно таилась невыразимая печаль. Отчего же?