Голод Рехи (СИ)

Мирра думала о матери, о том, как ее убили десять лет назад. И не кто-нибудь, а брат короля.

«Вот это новости! Стоп? А я ее мысли слышу что ли? Я же обычно слышал только мысли жреца».

Но сон продолжался, Мирра печалилась, перебирая в памяти истории давних дней.

Говорили, что в юности королева была обещана старшему брату, но полюбила младшего. Прежний король-отец пошел на уступки, так сыграли свадьбу.

Еще один слишком мягкий правитель, он считал, будто угодил обоим братьям, когда перед смертью раздробил свои обширные владения на два королевства. Он не захотел обделять своих наследников и извинялся перед старшим за то, что прекрасная черноволосая дева из северных стран досталась не ему. Поэтому отдал старшему большую часть земель. Но ни власть, ни богатство не смирили обиды, ревности и зависти.

Белая Крепость, остававшаяся за младшим братом, была атакована через несколько лет после смерти старого короля. На тот момент у молодых супругов подрастала маленькая Мирра, и им казалось, что счастье невозможно отнять единым взмахом меча.

Ох, как же мало знали эти наивные люди о вероломных законах мироздания.

Старший брат вторгся в крепость и на глазах маленькой девочки убил ее мать, хотел уничтожить и ребенка, но тогда вмешался ее отец, тот самый знакомый король, младший брат.

Мирра слишком хорошо помнила, как по каменным плитам текла кровь из вспоротой шеи, как дымилась над сталью тяжелого меча. Девочка видела, закатывавшиеся глаза матери: в последней агонии она с мольбой и ужасом смотрела на дочь. А вероломный дядя несся к беззащитной принцессе с улыбкой беспощадного убийцы.

— Порождение моего брата! Мелкий выродок! — скрежетал его голос, пока Мирра в панике пятилась к колонне, словно мраморный столб защитил бы ее.

«Ну, досталось тебе тоже впечатлений! Бывает. Я-то думал, ты просто девчонка изнеженная. Стоп, я что, могу в голову каждого забираться?» — снова поразился Рехи, до того ему казалось, что он видит только от лица Жреца Надежды или Стража Мира, как он сам себя называл. Хотя это не имело значения. Теперь он явно «вселился» в Мирру, впитывал ее ужас, ее панику.

— Не смей трогать мою дочь! — восклицал знакомый король.

«Ой, дядя, а ты не такой слабак, как я думал», — отметил Рехи, когда два брата вступили в беспощадный поединок. На настоящих мечах, между прочим. А уж как от них летели искры, как реально звенел металл о металл.

Рехи даже во сне позавидовал, потому что какой-то частью сознания он цеплялся за реальность, осознавая, что в деревне оборотистых полуэльфов могли остаться такие превосходные клинки.

Между тем, короли сражались, отец заслонял собой дочь, оттесняя вероломного дядю. В глазах его горел огонь праведного гнева и ужас от потери возлюбленной. Он взмахнул мечом наискосок, отталкивая ногой противника. И тогда враг взвыл, схватившись за лицо, которое перечертила глубокая борозда от левой брови до правой половины рассеченных губ.

— Ты будешь вечно носить эту метку своих злодеяний! — непримиримо восклицал король.

— Ваше величество! Мы оттеснили захватчиков! Гавань Белой Крепости свободна!

В зал ворвались стражники, принося радостные вести, но тут же застыли, узрев мертвую королеву. Кровь из ее ран растекалась по узорному полу, наполняя ложбинки искусной мозаики.

— Держите его! — крикнул король, но его побежденный брат уже кинулся к окну, прыгнув прямо с башни в бушующие волны. Очевидно, в тот день он не утонул, потому что Мирра печалилась теперь явно из-за нового похода неутомимо злобного родственничка.

«Это я что? Вспоминаю воспоминания воспоминаний? Бр-р-р, я запутался», — сдался под конец Рехи. Хотя картина вырисовывалась вполне ясная и незамысловатая.

Помнится, старики рассказывали, что раньше родственники-короли постоянно что-то делили. Одни раздавали кусочки королевств сыновьям по старшинству, другие пытались снова их собрать, восставая против собственных же братьев и сестер. Хотя для Рехи все это звучало нелепицей: в его-то мире семья-клан оставались единственным способом различения в противостоянии «своих» и «чужих».

Впрочем, о политике до Падения поразмышлять не дали. Он переносился в сознание уже небезызвестного жреца, смотрел на принцессу со стороны, медленно подходя к ней по опрятной аллейке цветущего сада, посыпанной белым песком.

— Ты здесь, Мирра… отчего ты печальна? — заботливо начал юноша.

— Разве возможно иначе, когда мы на пороге войны?

В голосе принцессы звучали слезы, кажется, образы прошлого постоянно мучили ее, а теперь обострились в преддверии новой угрозы, обнажая старые раны души.

— Братоубийственные войны ведутся по всему миру. С этим ничего не поделаешь, — вздохнул жрец.

— Я боюсь за отца, за тебя, за всех нас.

«Правильно боишься, ничего хорошего вас не ждет», — желчно комментировал зритель.

Но, наверное, впервые Рехи глядел на этих людей и хотел бы изменить прошлое. Или он просто все глубже проникал в сознание некого Стража Мира?