Голодные игры от лица Пита Мелларка (СИ)

— Приветствую финалистов Семьдесят четвертых Голодных игр! Сообщаю вам об отмене недавних изменений в правилах. Детальное изучение регламента показало, что победитель может быть только один. Игры продолжаются! И пусть удача всегда будет на вашей стороне!

На миг раздается шум помех и наступает тишина. Не веря своим ушам, я тупо таращусь на Китнисс. Постепенно до меня доходит: они и не собирались оставлять в живых нас обоих. Распорядители продумали все заранее, они используют нас, чтобы устроить самый драматичный поединок за всю историю Игр. И мы, как дураки, купились.

— Если подумать, этого следовало ожидать, — спокойно произношу я. Я знаю что делать. С трудом, морщась от боли, я встаю и медленно иду к ней, доставая из-за пояса нож. Лук Китнисс заряжен, а стрела нацелена прямо в мое сердце. Я удивлен, но нож выбрасываю в озеро, и он с плеском уходит под воду. Она бросает оружие и отступает назад.

— Нет, — говорю я, — сделай это. Я подхожу и сую ей в руки лук.

— Я не могу. Не буду.

— Ты должна. Иначе они снова выпустят переродков или еще что-нибудь придумают. Я не хочу умереть, как Катон.

— Тогда ты застрели меня, — говорит она с яростью, отпихивая от себя лук. — Застрели, возвращайся домой и живи с этим!

— Ты знаешь, что я не смогу, — говорю я, отбрасывая оружие. — Что ж, все равно я умру раньше тебя.

Я наклоняюсь и стаскиваю с ноги повязку, уничтожая последнюю преграду для покидающей мое тело крови.

— Нет, не убивай себя! — кричит она, падая на колени и отчаянно пытаясь перевязать рану снова.

— Китнисс, я хочу этого.

— Не оставляй меня здесь одну, — умоляет она. На меня вот вот нахлынут слёзы.

— Послушай, — говорю я, поднимая её на ноги, — мы оба знаем, что им нужен один победитель. Только один из нас. Прошу тебя, стань им. Ради меня.

Я начинаю говорить ей, что люблю её и что жизнь без неё превратится в ад.

Непослушными пальцами она нащупывает и отвязывает кожаный мешочек у себя на поясе. Я хватаю её за запястье.

— Я не позволю тебе.

— Доверься мне, — шепчет она.

Я долго смотрит ей в глаза, потом отпускаю её руку. Она что-то задумала. Китнисс раскрывает мешочек и отсыпает немного ягод сначала в мою ладонь, потом себе.

— На счет три?

Я наклоняюсь к ней и целую, очень нежно.

— На счет три, — говорю я.

Мы становимся спиной друг к другу, крепко сцепляем свободные руки.

— Покажи их. Пусть все видят, — прошк я. Я раскрываю ладонь; темные ягоды блестят на солнце. Другой ладонью сжимаю руку Китнисс, как сигнал и как прощание, и начинаю считать:

— Один. Два. — Вдруг им все равно, если мы умрем оба? — Три!

Обратной дороги нет. Я подношу ладонь ко рту и бросаю последний взгляд на мир. Ягоды едва попадают мне на язык, и тут начинают греметь трубы.

Их рев перекрывает отчаянный голос Клавдия Темплсмита:

— Стойте! Стойте! Леди и джентльмены! Рад представить вам победителей Семьдесят четвертых Голодных игр — Китнисс Эвердин и Пита Мелларка! Да здравствуют трибуты Дистрикта-12!

========== Глава 11. ==========

Я выплевываю ягоды и тщательно вытираю язык краем куртки. Мы полощем рты водой, потом падаем друг другу в объятия.

— Ты ничего не успел проглотить? — спрашивает она.

Я качаю головой.

— А ты?

— Если бы проглотила, то была бы уже мертвой, — говорит она.

Ничего не слышно за ревом толпы, внезапно раздавшимся из репродукторов.

Над нами возникает планолет, и оттуда спускают две лестницы. Китнисс не отпускает меня от себя. Обнимает меня рукой, помогает подняться, и мы оба становимся на первую ступеньку одной из лестниц. Электроток приковывает нас к месту; сейчас я этому рад, потому что не уверен, что сумею удержаться сам. Голова у меня опущена вниз, и я вижу, что, пока мы сами обездвижены, кровь из голени продолжает свободно вытекать. Как только за нами закрывается люк и ток отключают, я падаю без сознания.

Проснувшись, я вначале боюсь пошевелиться. Я лежу в комнате, в которой нет ничего, кроме моей кровати и голых стен. Ни окон, ни дверей. Потолок светится мягким желтым светом. Воздух пропитан резким лекарственным запахом. В мою правую руку вставлено несколько трубочек, уходящих другими концами в заднюю стену. Я раздет, свежие простыни приятно ласкают кожу. Осторожно поднимаю левую руку. Она чисто вымыта, ногтям придана безупречно овальная форма, и даже шрамы от ожогов заметно уменьшились. Я ощупываю щеку, губы, провожу пальцами по мягким шелковистым волосам и — рука застывает на месте. С замиранием сердца трогаю ногу. О нет. Пусто. Я лишился половины ноги. С другой стороны это значит я не умер.

Пробую сесть, но широкая лента вокруг талии не дает мне приподняться больше чем на несколько дюймов. Мне становится страшно, я пытаюсь взобраться выше на подушку и освободиться, и тут часть стены отодвигается в сторону и в комнату входит рыжеволосая безгласая. Увидев ее, я успокаиваюсь и прекращаю свои попытки. Девушка ставит мне на ноги поднос и, нажав кнопку, приподнимает верхнюю часть кровати. Пока она поправляет подушки, я решаюсь на самый важный вопрос.