Голодные игры от лица Пита Мелларка (СИ)

Мы стоим обнявшись в лучах солнца, слушая шелест травы у наших ног. Потом, не говоря ни слова, отстраняемся друг от друга и идем к озеру. Нам придется драться с Катоном, и мне все равно где. Впрочем, едва ли есть выбор: если распорядители хотят, чтобы это было у озера, это будет у озера.

Сегодняшний день начался для нас поздно, поэтому на площадку мы выходим только под вечер. Катона нигде не видно. Только Рог изобилия сияет в косых лучах солнца. На всякий случай мы обходим его кругом: вдруг Катон решил перенять тактику Лисы. Потом покорно, словно подчиняясь приказу, бредем к озеру и набираем воды.

— Надеюсь, он появится до темноты. У нас только одни очки.

— Возможно, именно на это он и рассчитывает, — говорю я, старательно добавляя йод в бутыли. — Что будем делать? Вернемся в пещеру?

— Либо так, либо найдем дерево. Давай подождем еще полчаса. Потом уходим.

Мы сидим на виду у озера. Прятаться нет смысла. В деревьях на краю леса резвятся сойки-пересмешницы. Перебрасываются друг с другом замысловатыми трелями, словно яркими разноцветными шариками. Китнисс присоединилась и стала петь мелодию из четырех нот. Птицы с любопытством притихают и прислушиваются. В тишине она пропела мелодию снова. Сначала одна, потом другая сойка подхватывают ее за ней. Скоро весь лес оживает звуками.

— Точь-в-точь как с твоим отцом, — говорю я.

— Это песня Руты, — говорит она тихо. — Я им ее только напомнила.

Я закрываю глаза и слушаю, завороженный красотой музыки. Внезапно она начинает рушиться. То там, то тут рулады обрываются. Резкие неприятные звуки вклиниваются в мелодию. И наконец птичьи голоса сливаются в один пронзительный тревожный крик.

Мы вскакиваем на ноги. Я выхватываю нож, Китнисс вскидывает лук. Из-за деревьев появляется Катон, он бежит в нашу сторону. У него нет копья и вообще никакого оружия, но он мчится прямо на нас. Стрела Китнисс попадает ему в грудь и странным образом отскакивает.

— На нем кольчуга! — кричит мне она.

Катон уже рядом, я напрягаю все силы, и… он, не сбавляя скорости, пролетает между нами. Мгновение я чувствую его тяжелое дыхание, вижу багровое лицо, залитое потом. Он бежит уже давно. Не к нам. Он спасается. От чего?

Я внимательно оглядываю кромку леса, как вдруг оттуда выскакивает существо. Я поворачиваюсь, успевая заметить, что к нему присоединяются еще с полдюжины подобных чудищ, и опрометью бегу за Катоном и Китнисс.

========== Глава 10. ==========

Переродки. Без сомнения. Я никогда не видел таких, но очевидно, что это не обычные животные. Они похожи на огромных волков, только какой волк способен, прыгнув, приземлиться на задние лапы и удержать равновесие? Какой волк подманивает членов своей стаи передней лапой как ладонью? Все это я вижу издалека. Уверен, вблизи откроются и другие, более страшные подробности.

Катон и Китнисс помчались прямиком к Рогу изобилия, и я без колебаний направляюсь туда же. Я с больной ногой бегу кое-как, и эти твари догонят меня в два счета.

— Пит! — кричит Китнисс.

Я отстал ярдов на пятнадцать, ковыляю изо всех сил, и переродки быстро меня нагоняют. Она стреляет в стаю, одна тварь падает, но их слишком много. Почему она медлит? Они вот вот нагонят и её. Я машу ей рукой:

— Наверх, Китнисс! Быстро!

На земле мы оба обречены. Кое-как добигаю до рога и оглядываюсь. Переродки в одном прыжке от меня.

— Черт! — кричу я.

— Лезь! — орет Китнисс.

Я с трудом начинаю карабкаться. Помимо раненой ноги мне мешает зажатый в руке нож. Я карабкаюсь, цепляясь за Рог руками и ногами. Снаружи золотой конус напоминает плетеные рога, в которые мы собираем урожай. По поверхности идут маленькие рубчики и швы, за них можно уцепиться. Вот только за день металл так разогрелся под палящим солнцем, что ладони наверняка покроются волдырями.

Китнисс выстраивает в шею переродка, первым коснувшегося лапами металла. Подыхая, существо откидывает назад переднюю лапу, задевая сородичей и нанося им глубокие раны. Только теперь я замечаю его когти: они длиннее, чем пальцы на руке у человека, и острые как бритвы.

Я наконец доползаю до неё, она хватает меня за руку и тащет за собой.

Вспомнив о Катоне, я оборачиваюсь. Тот корчится от судорог, и очевидно, его больше заботят переродки, чем мы. Он что-то орет.

— Что?! — кричит Китнисс.

— Он спрашивает, карабкаются ли они за нами, — говорю я, привлекая её внимание к тому, что творится у основания Рога.

Переродки собираются в кучу и встают на задние лапы, что делает их до жути похожими на людей. Все они покрыты густой шерстью, у одних она прямая и гладкая, у других вьющаяся, цвет — от смоляного до белокурого (иначе не скажешь). И есть в них что-то еще, что-то страшное, от чего волосы дыбом встают.