Голодные игры от лица Пита Мелларка (СИ)

Переродки тычутся мордами в Рог, нюхают и лижут металл, царапают его когтями, обмениваясь при этом короткими резкими воплями. Должно быть, так они общаются, потому что скоро стая расступается, освобождая место. Один из них, Крупный переродок с шелковистыми светлыми завитками шерсти, разбегается и вскакивает на Рог. Могучие задние лапы подбрасывают его с такой силой, что он приземляется всего в десяти футах от нас. Розовые губы растягиваются в зверином оскале.

С губ Китнисс срывается крик, и рука едва удерживает тетиву. Чудовище, безуспешно цепляясь когтями за скользкий металл, начинает со скрежетом съезжать вниз. И Китнисс стреляет ему в горло. Тело, дернувшись, с глухим стуком падает на землю. Она еще замерла на какое-то мгновение.

— Китнисс? — я возвращаю её к реальности.

— Это она! — выдавливает она.

— Кто?

Она судорожно крутит головой из стороны в сторону.

— В чем дело, Китнисс? — я трясу её за плечо.

— Это они, они все, другие. Рута, и Лиса, и… все остальные трибуты, — произносит она сдавленным голосом.

Я с шумом втягиваю воздух, когда понимаю. Не может быть. У переродков человеческие глаза.

— Что с ними сделали? Это ведь… не на самом деле их глаза?

Вложили ли им в мозг память трибутов? Не потому ли они нас ненавидят, что мы живы, а их безжалостно убили? А те, которых мы действительно убили… считают ли они, что мстят нам?

Переродки возобновляют атаку. Они становятся по обе стороны Рога и, отталкиваясь мощными задними лапами, пытаются до нас допрыгнуть. Пара челюстей смыкается на моей ноге и я испускаю крик и чувствую рывок, меня тянут вниз, но я успеваю схватиться за руку Китнисс. Если бы я не держался за её руку, то был бы уже на земле. У неё едва хватило сил удержаться и удержать меня. А другие трибуты уже приближаются.

— Убей его! Убей! — кричит она мне, и я, вспоминаю о ноже в своей руке и ударяю тварь ножом, она медленно ослабевает свою хватку. Я раскрываю её пасть и она летит вниз.

Наконец Китнисс удается втащить меня на Рог. Вместе мы ползем выше, где нас ожидает меньшее из двух зол.

Катон еще не поднялся на ноги, но его дыхание стало ровнее, и, судя по всему, скоро он придут в себя и попытается сбросить нас с Рога в лапы смерти.

Вдруг кто-то хватает меня за шею и начинает душить. Из моей ноги хлечет кровь. Видимо рана слишком глубокая. Но я не могу её зажать, чтобы не дать Катону себя убить.

Китнисс заряжает лук и нацеливает его в голову Катона: остальное его тело от шеи до щиколоток обтянуто плотной бледно-розовой сетью. Какая-то супер-мощная кольчуга из Капитолия. Так вот что было в его рюкзаке на пире? Кольчуга от стрел? Однако о защите лица они не позаботились.

Катон смеется:

— Стреляй, и он полетит вместе со мной!

Он прав. Если Катон упадет вниз к переродкам, то я наверняка тоже. Мы зашли в тупик и застыли как статуи, думая, как быть дальше.

Мышцы, кажется, вот-вот лопнут от напряжения. Зубы едва не крошатся. Переродки притихли, и я слышу только шум крови.

Я начинаю задыхаться и слабею от потери крови. Если она не сделает что-нибудь, то я умру. А Катон, возможно, воспользуется мертвым телом как щитом. Именно это он и задумал, судя по его торжествующей ухмылке.

Из последних сил поднимаю ладонь, перепачканную в крови, к руке Катона. Но не для того, чтобы оторвать ее от своей шеи. Вместо этого я рисую на кисти Катона крестик. Катон понимает, в чем дело, всего на секунду позже Китнисс. Ухмылка тут же слетает с его лица. Этой секунды ей вполне хватает. Стрела пронзает незащищенную кольчугой кисть. Катон кричит и инстинктивно отпускает меня, но я не могу устоять на ногах и сажусь назад на Катона. На какой-то страшный миг мне показалось, что сейчас рухнем оба. Китнисс бросается вперед и хватает меня в тот самый момент, когда наш соперник поскальзывается на залитом кровью металле и камнем падает вниз.

Глухой удар. Хриплый выдох. Вопли переродков. Мы жмемся друг к другу в ожидании выстрела из пушки, в ожидании конца Игр и нашего избавления. Ничего подобного не происходит. Это еще не все. Голодные игры достигли своей кульминации, и зрители должны насладиться ею сполна.

Я не смотрю вниз, но дикий рык, крики и стоны, звериные и человеческие вперемежку, говорят о том, что Катон сражается со стаей. Почему он до сих пор жив? Почему его не разорвали сразу же? Ну конечно! На нем ведь кольчуга, она защищает почти все тело. Эта ночь может стать очень длинной. У Катона, вероятно, в одежде был спрятан нож или кинжал. Время от времени раздаются предсмертные вопли переродков и звон, когда клинок ударяется о золотой Рог. Место битвы медленно смещается. Очевидно, Катон пытается совершить единственный маневр, способный спасти ему жизнь: пробраться к хвосту Рога и снова присоединиться к нам. Но как бы ни был Катон тренирован и ловок, в конце концов он просто выбивается из сил.

He знаю, сколько времени длился бой, наверно, не меньше часа, потом Катон падает, и мы слышим, как переродки тащат его, тащат внутрь Рога. Теперь-то они его прикончат, думаю я. Пушка по-прежнему молчит.