Голодные кости (СИ)

Увидев Сору, женщина растерялась. В ее узких глазах мелькнула злость, щедро сдобренная страхом. Она склонила голову, застыв, как статуя.

Сора хотела пройти мимо — прижатые к груди бумаги жгли ладони, прося поскорее их изучить. Но Аюми бросилась в атаку, как разъяренная наседка:

— Не стыдно появляться на глаза после всего, что сделала! Да тебя впору камнями забить, чтоб живого места не осталось!

— Аюми.

Сора холодно взглянула на служанку. Та стушевалась, примолкла.

— Хоть Аюми и не имеет прав судить тебя, она говорит верно. Не смей показываться мне на глаза, — отчеканила Сора. — А лучше — уйди куда-нибудь, пока не поздно. Здесь…

Она шагнула к скрюченной служанке.

— Нам двоим места нет.

Кейко подняла голову, взглянула без прежней ненависти — взгляд зацепился за бумаги, что Сора прижимала к груди.

— Что это у вас?

— Да как ты смеешь, — ахнула Аюми. — Еще и спрашивает что-то!

— Не твоего ума дела, — отрезала Сора. — Иди, куда шла.

Она прошла мимо Кейко со вздернутым подбородком, всеми силами сохраняя спокойствие. Хотелось вцепиться в волосы несостоявшейся убийце, кричать и проклинать — но воспитание взяло верх над чувствами.

Она — Сора Моримото — дочь великого клана. Она не опустится до такого. Больше — нет.

В покоях Аюми продолжила приглушенно ворчать, на разные лады распиная наглость Кейко, а Сора погрузилась в чтение. Разложив ветхие листы, она бегло пробежалась по строчкам — очевидно, все записи сделаны женщиной: округлым, красивым и ровным почерком.

Это было нечто вроде дневника или заметок — рассортировав бумаги, Сора принялась с самой ранней, как ей показалось, записи:

«Солнце почти не заглядывает в эти земли, словно оно обижено на клан Хаттори. Я соскучилась по ясному небу — из-за туч я почти забыла, как выглядит голубой цвет. Даже цветы в саду кажутся блеклыми и невзрачными…»

Прервавшись, Сора посмотрела в окно. А ведь и правда — над поместьем почти всегда клубились тучи, небо было низким и серым. Лишь однажды она застала солнце — когда выезжала в деревню.

«Мой муж не разговаривает со мной. В чем причина его холодности, мне не дозволено узнать. Прислуга едва ли обращает на меня внимание — я совершенно одна здесь, и мне нечем заняться, кроме как бесцельно гулять по саду или же писать о своей жизни, в которой нет ничего интересного. Несколько раз я порывалась поехать в деревню, что в часе езды, но мне было отказано в сопровождении. Одной женщине моего положения там делать нечего, поэтому единственная моя отрада — это сад, а мои единственные друзья — цветы, что растут в нем…».

Сора поймала себя на мысли, что поведение супруга неизвестной ей женщины похоже на Райдена — холодность, отстраненность. Она не могла вспомнить момента, когда бы муж выступал инициатором их общения — стоило Соре попасть в беду, он оказался рядом, но без повода, просто лишь потому что…

Нет.

Райден словно избегал ее. Как будто она была чумной.

Чем больше Сора исследовала записи, тем сильнее чувствовала родство с той, кто написал эти строчки. Одинокая, несчастная — бывшая владелица дневника любила проводить время в саду, возясь с цветами, которые заменили ей человеческое общение.

Как бы Сора ни старалась отогнать от себя пугающую мысль, та с упорством воды просачивалась сквозь бреши ее защиты и звенела в голове: они слишком похожи.

В каждой букве сквозила непреодолимая, глухая тоска и обреченность — будто жизнь в поместье высасывала из женщины все силы. Не в силах больше вынести чужих эмоций, что пропитывали каждый лист, Сора отложила бумаги в сторону. Аюми как раз принесла обед — пригласив ее разделить трапезу на двоих, Сора медленно пережевывала рис, изредка поглядывая в сторону сада.

За этими ли кустами ухаживала та женщина?.. На мгновение ей почудилась женская фигура в кимоно, скользящая меж зеленых зарослей.

Сора моргнула — и видение исчезло.

— Вам нужно больше отдыхать, госпожа, — голосок Аюми ворвался в уши. — Вы столько времени проводите за чтением, что ваши глаза, должно быть, сильно устают.

— Я уже здорова, — Сора перевела хмурый взгляд на служанку.

Она уже не могла выносить заботу и трепет, с которым Аюми обращалась с ней. Будто бы Сора стала хрупким стеклом, способным разбиться от одного удара.