Голодные кости (СИ)

Сора отыскала следующий лист. Почерк изменился, стал более ровным, но буквы были нечеткими, словно их не хотели писать:

«Мой муж сказал, что мне привиделся кошмар из-за удара головой. Я не знаю, кому верить — себе или ему. Сейчас произошедшее вчера кажется мне просто сном, ведь монстров не существует. Наверное, Райден прав, и моя бедная голова не выдержала удара…».

Сора перечитала текст еще дважды перед тем, как устало опустить руку с листом, проверила еще несколько записей — ошибки быть не могло. Мужа этой женщины звали Райден Хаттори.

Глава 9

Покои превратились в темницу, которую Сора меряла шагами. Тридцать до одной стены — и столько же обратно.

Не в силах усидеть на месте, она расхаживала из угла в угол, словно беспорядочное метание по комнате могло привести мысли в порядок. Когда отец объявил о скорейшем соединении с кланом Хаттори, у Соры было не так много времени, чтобы изучить его историю, но она знала, что первым сыновьям в клане принято дарить имя основателя — Райдена Хаттори.

Именно он принес императору победу, выиграв сражение на горе Року. Там же он потерял младшего брата, после чего стал вести закрытый и уединенный образ жизни. Мальчика, что появился в браке Райдена и Кумико, простой девушки, назвали Райден. И его внука, который сейчас являлся супругом Соры, назвали точно также.

Она могла объяснить появление в тексте имени своего мужа. Но как объяснить появление Акио и Кейко?

Сора пролистала еще несколько страниц, чтобы убедиться в своей догадке — дневник принадлежал Кумико, жене основателя и по совместительству деду Райдена. Каким образом в то время Акио и Кейко могли присутствовать в поместье?

«Только если им обоим больше ста лет», — прикусила губу Сора.

Но это не казалось чем-то возможным. Акио стар, но Кейко… Ей вряд ли было больше сорока. Она не могла прислуживать жене основателя — Кейко еще даже не родилась в то время!

Ничего не понимающая Сора не нашла ничего лучше, кроме как снова приняться за чтение. Она торопилась разгадать загадку, поэтому читала бегло, вычленяя из текста только те отрывки, что посчитала достойными внимания:

«С каждым днем мне все тревожнее засыпать. Я слышу звуки музыки из леса — печальной и тоскливой, словно где-то плачет кото. В такой атмосфере я едва ли могу закрыть глаза — что уж говорить о сне?

Но страшнее всего то, что никто не слышит этой странной мелодии. Только я…».

На всякий случай Сора остановилась и прислушалась к тишине дома. Ее чуткий слух уловил шелест ветвей в саду, неясный скрип старых досок… И ничего похожего на мелодию.

«Мы с господином по-прежнему не разговариваем. За прошедшие года я могу по пальцам пересчитать те разы, что мы с ним виделись. Он не обращает на меня внимания, я — вещь, слившаяся со стенами этого дома».

«Музыка становится громче. Мне кажется, я слышу в ней голоса. Они зовут меня, но я боюсь идти к ним».

«Я ем все меньше и меньше. У меня совершенно нет аппетита, хотя Кейко исправно носит мне еду. Становится тяжелее вставать по утрам — нет ни сил, ни желания. Последнее, что удерживает меня на этом свете — мой чудесный сад».

«Сегодня зацвели камелии. Я долго любовалась нежными бутонами, прогуливалась в тени деревьев. Расцвет новой жизни вдохнул в меня силы…».

«Не могу смотреть на Кейко. Она внимательна ко мне, но я чувствую в ней некое злорадство. Иногда она смотрит на меня так, словно знает нечто страшное обо мне, но сколько бы я ни спрашивала, в чем причина столь жуткого взгляда, она утаивает ответ».