Читаем Голос блокадного Ленинграда полностью

Так еще ни разу — не забыла —не клонилась книзу голова…Где же вы, которые любили,говорили разные слова?Что? Теперь невесело со мною?Я не успокою, не спою…Я сама гляжу, кто б успокоилнепомерную тоску мою…Разве я вымаливала клятвы,разве вам подсказывала их?Где же вы? Должно быть, на попятномверные товарищи мои…Вспоминаете ль по крайней меревсе, что обещали мне тогда,все, чему меня просили верить,умоляли помнить навсегда?

1937

<p>Память</p>Всей земною горечью и больюнавсегда во мне останься жить;не забуду, не скажу — довольно,не устану бережно любить.В мире, счастьем, как росой, омытом,буду щедрой, любящей, простой —если ты не будешь позабыта,если ты останешься со мной.

1937

<p>" Любовные песни, разлучные "</p>Любовные песни, разлучныеотпела, поди, сполна.Девчоночки их заучивали,многие, не одна.Девчоночки наши русские,радуясь и любя,моими песнями грустнымивыплакивали себя.Услышав счастливый голос их,не выдержу — улыбнусь.На милую, милую молодостьне выдержу — оглянусь.Ау, дорогая, лучшая,румянец, июнь, весна!И песней моей разлучноюоткликнется мне она…

1937

<p>Али Алмазову</p><p>1</p><p>ПИСЬМО</p>…Где ты, друг мой?                    Прошло семилетиес той разлуки, с последней той…Ты живешь ли на белом свете?Ты лежишь ли в земле сырой?Пусть хоть это стихотворение,словно голубь, к тебе дойдет,в запылившемся оперениипрямо в руки твои упадет.Пусть о сердце крылом ударитсяодному понятная речь…Время дни считать,время стариться,время близких своих беречь…

1937

<p>2</p><p>ПЕСНЯ</p>Была на родине твоей —и не нашла тебя.— Здесь друга нет, — сказал ручей,волнуясь и скорбя.— Здесь друга нет,—                   твердили мнетропинки и луга.— Здесь друга нет,—                   сверкнули мненагорные снега.На самый край вершин пришлаи, стоя на краю,Я громко друга позвала,как молодость мою.И эхо голосом чужиммне крикнуло в ответ,усталым голосом моим:— Увы! Здесь друга нет.И я вернулася назад,молчал безлюдный путь.Не озарила глаз слеза,и не могу вздохнуть.И не пойму я много дней,тоскуя и любя:зачем на родине твоейя не нашла тебя?

1938

<p>" Ты в пустыню меня послала, — "</p>Ты в пустыню меня послала,—никаких путей впереди.Ты оставила и сказала:— Проверяю тебя. Иди.Что ж, — я шла… Я шла как умела.Было страшно и горько, — прости!Оборвалась и обгорела,истомилась к концу пути.Я не знала, зачем Ты этоиспытание мне дала.Я не спрашивала ответа:задыхалась, мужала, шла.Вот стою пред Тобою снова,—прямо в сердце мое гляди.Повтори дорогое слово:— Доверяю тебе. Иди.

Июнь 1938

<p>Испытание</p>
Перейти на страницу:

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия