Голос блокадного Ленинграда

1949

«Какая темная зима…»

Какая темная зима,
какие долгие метели!
Проглянет солнце еле-еле —
и снова ночь, и   снова тьма…

Какая в сердце немота,
ни звука в нем, ни стона даже…
Услышит смерть — и то не скажет.
И кто б ответил? Пустота…
О нет, не та зима, не та…

И даже нежности твоей
возврат нежданный и летучий,
зачем он мне? Как эти тучи:
под ними жизнь еще темней,
а мне уже не стать певучей.

Но разве же не я сама
себе предсказывала это,

что вот придет совсем без света,

совсем без радости зима?..

1940

К песне

Очнись, как хочешь, но очнись во мне —
в холодной, онемевшей глубине.

Я не мечтаю — вымолить слова.
Но дай мне знак, что ты еще жива.

Я не прошу — надолго, хоть на миг.
Хотя б не стих, а только вздох и крик.

Хотя бы шепот только или стон.
Хотя б цепей твоих негромкий звон.

1951

Отрывок

Достигшей немого отчаянья,
давно не молящейся богу,
иконку «Благое Молчание»
мне мать подарила в дорогу.

И ангел Благого Молчания
ревниво меня охранял.
Он дважды меня не нечаянно
с пути повернул. Он знал…

Он знал, никакими созвучьями
увиденного не передать.
Молчание душу измучит мне,
и лжи заржавеет печать…

1952

Обещание

…Я недругов смертью своей не утешу,
чтоб в лживых слезах захлебнуться могли.
Не вбит еще крюк, на котором повешусь.
Не скован.  Не вырыт рудой из земли.
Я встану над жизнью бездонной своею,
над страхом ее, над железной тоскою…
Я знаю о многом. Я помню. Я смею.
Я тоже чего-нибудь страшного стою…

1952

Из цикла «Волго-Дон»

1 Я сердце свое никогда не щадила…

Я сердце свое никогда не щадила:
ни в песне, ни в горе, ни в дружбе,
                                   ни в страсти…
Прости меня, милый. Что было — то было.
Мне горько.
И все-таки все это — счастье.

И то, что я страстно, горюче тоскую,
и то, что, страшась неизбежной напасти,
на призрак, на малую тень негодую.
Мне страшно…
И все-таки все это — счастье.

О, пусть эти слезы и это удушье,
пусть хлещут упреки, как ветки в ненастье.
Страшней — всепрощенье. Страшней —
                                  равнодушье.
Любовь не прощает. И все это — счастье.
Я знаю теперь, что она убивает,
не ждет состраданья, не делится властью.
Покуда прекрасна, покуда живая.
Покуда она не утеха, а — счастье.

1952

2 Темный вечер легчайшей метелью увит