Голос крови

Сбросив последние, самые интимные принадлежности своего туалета, Елена повязала голову полотенцем и прошла в ванную. Послышался шум воды, а затем и ее хозяйственный голосок:

— Милый, а не хочешь мочалкой поработать?

«Нет, с этой телкой не соскучишься», — подумал Красин, скидывая пиджак и закатывая рукава рубашки.

— Иду.

— Иди, иди! Заодно узнаешь, почему существовало рабство.

…У Елены оказалось сильное змеистое тело и небольшие, но упругие, как теннисные мячики, груди. И огонь в крови. Неистовость. Как только Красин затихал и откидывался в изнеможении на подушки, желая отдохнуть, она припадала губами к его младшему брату, восстанавливала его силы и снова посылала в бой…

— Ты меня измучила, — сказал Красин после третьего или четвертого «броска на юг» — так Елена называла весь процесс любовного соития. — У тебя что, бешенство матки?

— Дурак ты, Витя, у меня мужика лет сто не было.

— Не понял? — удивленно проговорил Красин.

— А чего ж здесь не понять… Иногда такой осел попадется, что и желания-то нет… Так, поиграешь с ним немного, ублажишь, а сама, как говорится, несолоно хлебавши. Усек?

— Усек. Дай мне попить.

Елена взяла с журнального столика бокал с шампанским, наполнила рот и, склонившись над Красиным, напоила его, как говорят в таких случаях, из уст в уста. И в этот момент Красина озарило. Он вспомнил, где видел рыжую колдунью, и понял, почему никогда не слышал и не мог слышать ее голос. И молча выругался. «Идиот, как я мог забыть про эти фотографии?» Он принялся ворошить обстоятельства, при которых эти фотографии попали к нему в руки…

Они раскручивали тогда дело Пшеничного — Кариновского[1], двух крупных банкиров, повязанных мафией. Дело было сложное, грязное, и они в конце концов зашли в тупик. Выручил Яша Колберг. Он однажды притащил и бросил перед Скоковым на стол пачку фотографий. Сказал:

— Вот вам компромат на двух деятелей из этой организации.

Красин придвинул к себе одну из фотографий, самую ближнюю, и удивленно вытаращил глаза: две пары занимались любовью. Но в каких позициях! Одна из девиц, оседлав задом наперед крупного мужика — блондина с хорошо развитой мускулатурой, приводила одновременно в боевую готовность «оружие» его напарника — жгучего брюнета с закрытыми от наслаждения глазами. Состояние брюнета можно было понять. Кроме чисто физиологического удовольствия, он получал еще и алкогольное — вторая девица по системе из уст в уста поила его шампанским.

Не менее увлекательными оказались и другие фотографии. Внимательно изучив их, Скоков округлил свои кошачьи, неопределенного цвета глаза и посмотрел на Яшу так, что тот мгновенно почувствовал себя беззащитным мышонком.

— Я слушаю тебя.

— Блондин — это Гаврилов, директор банка «Эдельвейс», брюнет — Иванчук.

— Кто их зафиксировал?

— Пшеничный.

— А как они попали к тебе?

— Мне передала их одна из этих девиц, Елена Басманова, — сказал Яша, щелкнув пальцем по фотографии. — Пшеничный напился в стельку, и она у него их сперла, желая при случае отомстить Гаврилову, который, как она сообщила, иногда забывал с ней расплачиваться.

— И что ты предлагаешь? — спросил Скоков.

— Предъявить эти фотографии Гаврилову, — сказал Яша. — И вы через пять минут узнаете ответ на свой вопрос: что натворил Пшеничный и почему Кариновский решил его так жестоко наказать.

— И кому мы это дело поручим?

— Красину. Он следователь, он умеет раскручивать людей даже за письменным столом.

— Виктор Андреевич, не возражаешь? — спросил Скоков.

— Кто-то должен делать и грязную работу. — Красин собрал фотографии в конверт, посмотрел на Яшу и признательно улыбнулся.

— О чем думаешь, милый?

Красин открыл глаза, поймал на себе взгляд Елены, пытливый, настороженный, и подумал: «У нее не только глаза кошачьи, но и натура — за версту опасность чует».

— О тебе… Басманова.

— Вспомнил, где познакомились?

— Вспомнил.

— Расскажи.

— Могу только показать.

— Покажи.

— Там, — махнул рукой Красин. — В среднем ящике письменного стола.

Несколько минут в комнате стояла тишина. Басманова просматривала бумаги Красина, пытаясь отыскать документ, касающийся лично ее, а Красин, наблюдая за ней, ждал реакции — как воспримет Басманова сию находку?

«Документ», как и ожидал Красин, особо гневных эмоций не вызвал, а вот его старое удостоверение, в котором черным по белому писано, что он, Красин, является следователем по особо важным делам при генеральном прокуроре СССР, повергло Басманову в шок.

— Бог мой! — воскликнула она. — Под важняка закатилась! Сама. Как яблочко… — Елена швырнула удостоверение обратно в ящик, захлопнула его и повернулась лицом к Красину. — Ну и что? Теперь пытать будешь?

— Задам несколько вопросов.

— Задавай!

— Тебе было хорошо со мной?

— О-очень!

— А с Гавриловым?

Басманова налила себе рюмку коньяка.

— Ты что, ревнуешь?

— В каких вы сейчас отношениях?

— Друзья.

— Кто тебе помог устроиться в банк?

— Гаврилов.

— Он что, знаком с директором банка «Лира»?

— Он и есть директор, — удивилась Басманова.