Голос крови

— Тогда слушайте… На прошлой неделе я его поймала с девками и сказала: «Отомщу той же монетой!» А он, сволочь, не поверил — рассмеялся. Ну, я и отплатила… С его другом. Он на меня давно поглядывал…

— Как зовут друга?

Ракитина на секунду растерялась, метнула короткий, тоскливый взгляд на Спицына, но тут же опомнилась, взяла себя в руки, сжала пальцы в кулачки и уверенно проговорила:

— Володя Слепнев.

— Чем он занимался?

— Понятия не имею.

— Где вы познакомились?

— В казино «Максим».

— Как вы там оказались?

— С мужем.

— Это я понимаю. Меня интересует другое: зачем? Поужинать, потанцевать, сыграть в рулетку?

— Меня попросили спеть.

— В казино?!

Наступило неловкое молчание. Первым нарушил его Скоков. Он резко качнулся вперед, упер кулак в щеку, и в его голосе послышались отцовские нотки.

— Дочка, если хочешь, чтобы я тебе помог, говори правду. Поверь, это в твоих интересах.

Ракитина, словно пловец, собравшийся уйти на глубину, глубоко, всей грудью вздохнула, резким движением откинула со лба волосы.

— Я привезла ему деньги. Он проигрался, позвонил мне по телефону, и я привезла ему деньги, — повторила она, видя, что ей не верят.

Лет пятнадцать назад Скоков раскручивал бригаду картежников, которая работала в поезде Брест — Москва. Что это была именно бригада — группа людей, объединенных общей целью выиграть, — ему тогда доказать, к сожалению, не удалось, поэтому ребята получили самые минимальные сроки, но опыт он приобрел. И даже заслужил уважение профессиональных катал, которые в благодарность за то, что он не применил силовое давление, проще — шантаж (прием в общем-то подленький, но дающий, как правило, неплохие результаты, поэтому оперативники пользуются им довольно часто), поведали ему почти все секреты картежного мастерства. Так что в этом вопросе Скоков был хоть и не дока, но и не полный профан и обвести себя вокруг пальца не позволил бы даже катранщику со стажем. А здесь — девчонка…

— Неправда! — тихо и очень спокойно проговорил Скоков. — Игроки такого класса, как ваш муж и Володя Слепнев, верят друг другу на слово. Так что никто тебе не звонил и…

Ракитина вознесла руки к небу, хотела было перекреститься, но Скоков остановил ее:

— Бог грешников прощает, я — нет! — И он решительно встал.

Поднялась и Ракитина.

— Хорошо. Я скажу: он проиграл меня в карты.

— Вот это другой разговор… — Скоков медленно опустился в кресло. — Садись! И расскажи, как выпуталась из этой истории.

Ракитина неожиданно успокоилась, достала из сумочки пачку «Мальборо» и закурила.

— Когда он мне об этом сказал, я онемела, слова не могла вытолкнуть, как будто током ударило или молнией… Затем спросила: «Навсегда?» А он: «На неделю».

— А в этот раз?

— Тоже на неделю.

— Он действительно уехал в Петербург?

— А вот этого я и впрямь не знаю. Может, пьет где-нибудь, а может… играет.

— Где?

Вопрос прозвучал так грозно и резко, что Ракитина чуть не выронила сигарету.

— Скорее всего у Решетова.

— Это ваш исполнительный директор?

— Да.

— Они что, друзья?

— В школе вместе учились.

Скоков удовлетворенно кивнул, открыл дверку левой тумбочки своего шикарного — из красного дерева — стола, выдвинул верхний ящик, достал типовой договор и в графе «клиент обязан выплатить…» вывел цифру с семью нулями.

— Это наш гонорар. Устраивает? — Он протянул бумаги Ракитиной, но она даже не встала.

— Устраивает.

— Плюс текущие расходы.

— Согласна.

— Тогда распишитесь.

Ракитина подошла к столу, поставила подпись и ледяным голосом спросила:

— Все?

— Нет. — Скоков придвинул к ней телефон. — Позвоните мужу и скажите, что к нему подъедет ваш друг — побеседовать, задать несколько вопросов… Только спокойно, без взаимных оскорблений.

Ракитина кивнула и набрала номер.

— Дарья, ты?.. Здравствуй… Ладно, потом расскажешь… Гриша у вас?.. Спасибо. Я перезвоню чуть позже. — Она разъединилась и набрала следующий номер. — Вадим?.. Позови мне, пожалуйста, Гришу… Тогда передай, что к нему сейчас подъедет мой друг. Зовут его Семен Тимофеевич. Он желает с ним поговорить. Все понял?.. Будь здоров! — Ракитина бросила трубку и, глядя в пространство, проговорила: — Они на даче. Адрес: Пушкино, Оранжерейный проезд, дом одиннадцать.

— Кому принадлежит дача?

— Мужу. Вернее, его отцу — Илье Григорьевичу Блонскому.

— Дарья… Это кто?

— Жена Решетова.

Скоков вздохнул, покрутил головой, как будто слишком тугой воротничок рубашки невыносимо резал ему шею.

— Ваша концертная деятельность производит впечатление.

— Зрители не жалуются.

— Я их понимаю… Голос у тебя чудесный, я бы сказал: чарующий.

— У меня и все остальное в порядке.

Обменявшись комплиментами, они с открытой неприязнью посмотрели друг другу в глаза.

— Я могу быть свободна? — спросила Ракитина.

— Если потребуешься, где тебя искать?