Голос крови

— Дома, Семен Тимофеевич. Это по личным вопросам, в случае, так сказать, безысходной тоски, а по всем остальным… — Ракитина ткнула большим пальцем в сторону безмолвствующего, но с огромным любопытством наблюдающего за всем происходящим Спицына, — обращайтесь вот к этому господину: он обожает решать кроссворды! Всего доброго! — Она подхватила сумочку, стремительно развернулась и выскочила из кабинета.

— С такой энергией в камере сидеть довольно сложно. — Скоков усмехнулся и перевел взгляд на Спицына. — Она вас не очень-то жалует. Почему?

— Нам платят деньги за работу, — зло отчеканил Спицын. — У вас еще есть ко мне вопросы?

— Небольшая просьба… Если к вам на лихом коне подскачет какой-нибудь журналист с дюжиной вопросов, то отвечайте только то, что известно Климову, его сыскарям и следователю Благонравовой: да, имеет место убийство, а кто, что, зачем… В общем, сделайте вид, будто этот кроссворд вам не по зубам.

— Я понял вас: ни про мужа, ни про карты — ни слова. Так?

— Очень приятно иметь дело с умным человеком, — не без иронии произнес Скоков, но Спицын не заметил этого, а может, только сделал вид, что не заметил, склонил голову — комплимент принят — и сказал:

— Я знал, что мы с вами сработаемся.

И они расстались, каждый с вполне определенным мнением друг о друге.

Скоков сидел неподвижно, смежив веки, подперев ладонью голову. Казалось, что он спит. Однако, просидев минут десять, не шелохнувшись, он внезапно вздрогнул и удивленно поднял брови. Послышался легкий вздох, и Яша Колберг, возникший перед столом, как тень отца Гамлета, сказал:

— Семен Тимофеевич, машину заправил под завязку.

— Подслушивал?

— Стенографировал.

— Ребятам суть дела доложил?

— В полном объеме.

Скоков рывком, как старый дог, поднялся, вышел во внутренний дворик и сказал, обращаясь к Родину:

— Саша, добеги до Климова или назначь где-нибудь ему встречу: звонить не надо — слушают, и скажи, чтобы телефон Ракитиной сегодня же поставил на кнопку.

«Перевести на кнопку» на милицейском сленге означает поставить на прослушивание и магнитофонную запись все разговоры, а также фиксировать, откуда звонят.

Скоков перевел взгляд на Красина.

— Виктор Андреевич, дела фирмы Ракитиной ведет адвокатская контора Спицына «Горное эхо». Ракитина, непонятно по каким причинам, на дух не переносит Спицына, но… сотрудничает с ним. Значит, их связывает нечто большее, чем любовь. Покопайся, выясни, что их роднит, почему они жить друг без друга не могут. Но бесконтактно. Действуй через знакомых, налоговую полицию, регистрационный отдел.

— На это потребуется время.

— А я тебя не тороплю, — сказал Скоков. — Но ты запомни: это вопрос вопросов. Именно на дне этого колодца может лежать то, что мы ищем.

— Мы ищем убийцу, — сказал Яша. Сказал не потому, что не понял Скокова, а потому, что хотел знать, до каких глубин докопался шеф путем логических умозаключений.

Лоб Скокова прорезала недовольная морщинка.

— Яша, убийца — исполнитель. Шестерка. Ноль без палочки. А нам нужен заказчик! Понял?

— Понял, — нахмурился Яша.

— Тогда заводи машину и поехали. — Скоков кивнул Волынскому. — А ты, Борис, на телефоне посиди. Если что не так, я тебе звякну. Договорились?

— Удачи! — кивнул Волынский.

— К черту!

Глава II

— «Мы поехали за город, а за городом — дожди, а за городом заборы, за заборами вожди», — продекламировал Яша, окинув веселым взглядом высокий, двухметровый глухой забор с дубовой калиткой, украшенной замысловатыми медными вензелями.

— Это точно! — Скоков с трудом отыскал небольшую кнопку звонка, несколько раз нажал и почти тотчас услышал басовитый лай собаки, торопливые шаги и резкий окрик:

— Барс, на место!

— Ждали, — сказал Скоков, оборачиваясь к Яше. — И ты меня жди. Сиди в машине и жди.

— Я могу быть спокоен?

— Ты что, пистолет прихватил?

Яша ответил неопределенно:

— Когда везешь на дело начальника, должен быть ко всему готов.

Щелкнул замок, калитка распахнулась, и перед Скоковым предстал среднего роста, крепко скроенный тридцатилетний мужчина в джинсовом костюме. Лицо помятое, взгляд озабоченный.

— Вы Скоков? — спросил он глухим от напряжения голосом.

— Да.

— Заходите. Моя фамилия Решетов. Маша предупредила…

— Очень приятно, — сказал Скоков, шагая вслед за хозяином, осматриваясь и поражаясь запущенности участка. Все росло само по себе — произвольно, как в лесу.

Около резного крыльца с навесом они остановились, и Решетов, взмахнув рукой, указал в глубину сада.

— Гриша там, в баньке. — Усмехнулся и добавил: — Развлекается.

— Пьет?

— Четвертый день.

— Один?

— С девочками.

— Ваши знакомые?

— Шлюхи телефонные… Работают по вызову.

— А вы, значит, отдыхаете… — не то вопросительно, не то утвердительно проговорил Скоков, помолчав.

— А я, значит, отдыхаю.

— Поссорились?

— Нет. Я элементарно брезглив: девки спят с кем попало, так что… Можно и наварить что попало.

— Понятно, — сказал Скоков. — Вы в курсе событий?

— Со слов Маши.

— И что вы по этому поводу думаете?

— Думаю, что это недоразумение. В момент убийства Гриша находился у меня, это могут и девочки подтвердить, Маша — на работе. Она мне звонила.