Голос монстра

– Привет, милый, – улыбнулась мама, но Конор заметил, что у нее мешки под глазами, и понял, что ей очень больно – так больно ей было только однажды. В тот раз она тоже легла в больницу и провела там почти две недели. Это случилось на прошлую Пасху, и время, проведенное у бабушки, было смертельно тяжелым для них обоих.

– Что случилось? – спросил Конор. – Почему ты возвращаешься в больницу?

Мама похлопала по одеялу, предлагая ему присесть.

Конор не сдвинулся с места.

– В чем дело?

Она все еще улыбалась, но чуть более натянуто, и проводила пальцами по узору из мишек гризли на одеяле, для которого Конор был уже слишком взрослым. Мама небрежно повязала на голове свой алый шарф, и местами проглядывала ее бледная кожа. Наверное, она не пробовала даже делать вид, что примеряет бабушкины старые парики.

– Со мной все будет в порядке. Правда.

– Да?

– Мы уже говорили об этом, Конор. Не волнуйся. Помнишь, мне было плохо, но в больнице мне помогли. И в этот раз будет так же. – Она снова похлопала по одеялу. – Почему бы тебе не посидеть рядом со своей уставшей старой мамой?

Конор нервно сглотнул, но ее улыбка стала еще ярче и однозначно была настоящей. Он подошел к ней и сел на кровать лицом к окну. Мама провела пальцами по его волосам, и Конор увидел перед глазами ее руку – такую тощую, словно в ней не было мяса, только кожа да кости.

– Зачем папа приезжает? – спросил Конор.

Мама замерла, а затем убрала руку.

– Вы давно не виделись. Ты не рад?

– Бабушка выглядит не особо довольной.

Мама фыркнула.

– Ты же знаешь, как она относится к твоему папе. Не слушай ее, просто радуйся его приезду.

Какое-то время они сидели молча.

– Есть что-то еще, о чем ты мне не говоришь, – наконец произнес Конор. – Да?

Он заметил, что мама выпрямилась на подушке.

– Взгляни на меня, сынок, – мягко сказала она.

Конор повернулся, хотя готов был заплатить любую цену, лишь бы этого не делать.

– Эта терапия мне не помогла. А значит, они попробуют подстроиться под меня, применить другое лечение.

– В этом дело?

– Да, – кивнула мама. – Такое бывает. У них еще много возможностей. Не беспокойся.

– Ты уверена?

– Да.

– Потому что… – Конор осекся и посмотрел в пол. – Ты можешь мне все рассказать.

Он почувствовал, как его обнимают узкие, худые руки, которые раньше были такими мягкими. Мама ничего не говорила, только прижала его к себе. Конор смотрел в окно, и мама проследила за его взглядом.

– Это тисовое дерево, – наконец сказала она.

Конор закатил глаза, но вовсе не раздраженно.

– Да, мама, ты мне тысячу раз это говорила.

– Приглядывай за ним, пока меня нет, хорошо? Чтобы оно все еще росло здесь, когда я вернусь.

Конор понимал: так мама хочет сказать, что вернется. Он кивнул, и они продолжили смотреть на дерево.

Которое, сколько бы они ни смотрели, так и оставалось деревом.

Дом бабушки

Пять дней. Монстр не появлялся пять дней.

Может, он не знал, где живет бабушка. Или идти было слишком далеко. Ее сад нельзя было назвать садом, хотя дом у бабушки был намного больше, чем у Конора и его мамы. За ее домом теснились сараи, каменный пруд и деревянный «офис», занимавший дальнюю часть двора, в котором она чаще всего занималась своей работой агента по недвижимости – такой скучной, что Конор пропускал мимо ушей все, что бабушка про нее рассказывала. Больше на заднем дворе ничего не было, кроме разве что дорожек из кирпича и цветов в горшках. Дереву там негде поместиться. Там не было даже травы.

– Хватит пялиться в никуда, молодой человек, – сказала бабушка, высовываясь во двор и надевая сережку. – Скоро приедет твой отец. А я пока навещу твою маму.

– Я не пялился.

– Несущественно. Заходи в дом.

Она исчезла за дверью, и Конор медленно поплелся за ней. Сегодня, в воскресенье, прилетал папа. Он должен заехать сюда за Конором, и они навестят маму, а потом проведут время вместе, «как отец и сын». Хотя Конор был почти уверен в том, что это кодовое название для очередного «Нам Надо Поговорить».

Когда папа приедет, бабушки не будет дома.

Это всем на руку.

– Будь добр, убери свой рюкзак из прихожей, – сказала бабушка, проскользнув мимо Конора и схватив сумочку. – Мы же не хотим, чтобы он подумал, будто ты живешь в свинарнике.

– Это вряд ли, – проворчал Конор себе под нос, пока бабушка отошла к зеркалу, чтобы проверить свой макияж.

В доме бабушки было чище, чем в маминой больничной палате. Уборщица Марта приходила по средам, но Конор не понимал зачем. Каждое утро, только встав с кровати, бабушка принималась пылесосить, устраивала стирку четыре раза в неделю, а однажды помыла ванну в полночь, перед сном. Она не складывала посуду в раковину, а сразу ставила в посудомойку, и как-то раз забрала тарелку прямо у Конора из-под носа, когда он и доесть-то не успел.

– Жить одной в моем возрасте… – день изо дня повторяла бабушка. – Если не я буду содержать дом в порядке, то кто?

И это всегда звучало как вызов – ответит Конор что-нибудь или нет?