Голос монстра

– Он был жадным, грубым и озлобленным, но все же умел лечить людей. А священник – кем был он? Да никем. Вера – это половина выздоровления. Вера в лекарство, вера в будущее, которое ждет впереди. А он был человеком, который жил за счет веры, но пожертвовал ею при первой же трудности, как раз тогда, когда она больше всего была ему нужна. Он верил эгоистично и боязливо. И это стоило жизни его дочерям.

Конор начал злиться.

– Ты обещал, что в этой истории не будет обмана!

– Я обещал рассказать историю о человеке, который думал только о себе и поплатился за это. И я свое обещание выполнил.

Кипя от негодования, Конор вновь взглянул на второго монстра, уничтожающего дом священника. Огромная чудовищная нога одним ударом сшибла лестницу. Огромная чудовищная рука замахнулась и сломила стены спален священника.

– Конор О’Мэлли, скажи-ка, – начал монстр, что стоял позади, – а не хочешь ли ты что-нибудь порушить?

– Я? – удивленно переспросил Конор.

– Уверяю, получишь большое удовольствие.

Монстр выступил вперед, присоединяясь ко второму монстру – самому себе, – и пнул гигантской ногой диванчик – совсем такой же, как у бабушки Конора. А потом обернулся и вопросительно посмотрел на мальчика.

– Что бы мне теперь сломать? – спросил он и подошел ко второму монстру, они слились воедино – от этого зрелища в глазах у Конора на секунду помутнело – и стали одним монстром, еще больше, чем раньше.

– Жду твоего приказа, мальчик, – сказал монстр.

Конор почувствовал, что ему снова трудно дышать. Сердце стучало с невероятной скоростью, и вновь стало казаться, что он попал в сумасшедший мир кошмара. Он выдержал довольно долгую паузу.

А потом сказал:

– Ломай камин.

Кулак монстра в ту же секунду рванулся вперед и разрушил каменный очаг до основания, а кирпичная труба с грохотом упала вниз.

Конору стало еще труднее дышать, словно он рушил дом своими руками.

– Выбрось постели! – велел он.

Монстр взял из двух уже лишенных крыш спален две кровати и швырнул их с такой силой, что они, казалось, долетели почти до самой линии горизонта, прежде чем рухнуть наземь.

– Круши мебель! – закричал Конор. – Круши все!

Монстр прошелся по дому тяжелыми, громкими шагами, ломая с треском и хрустом каждый предмет мебели, что попадался ему на пути.

– РАЗНЕСИВСЕЧТОВИДИШЬ! – проревел Конор, монстр ответил ему таким же ревом и ударил по оставшимся стенам – и они тут же обрушились. Конор ринулся ему на помощь: он поднял с земли палку и, просунувшись в окно, принялся крушить все, что монстр еще не успел уничтожить.

Он все продолжал реветь, да так громко, что и собственных мыслей не слышал; неистовство разрушения поглотило его, и он просто крушил, крушил и крушил, ни о чем не думая.

Монстр не солгал: это и в самом деле приносит удовольствие.

Конор кричал до хрипоты, ломал все вокруг до боли в руках, ревел до тех пор, пока чуть ли с ног не валился от усталости. Когда он наконец остановился, то обнаружил, что монстр тихо наблюдает за ним, стоя чуть поодаль от разрушенного дома. Тяжело дыша, Конор оперся на палку, чтобы не упасть.

– Вот это настоящее разрушение, – сказал монстр.

И вдруг они вновь оказались в бабушкиной гостиной. Конор увидел, что разгромил ее целиком и полностью.

Погром

Диванчик превратился в гору из бесчисленного множества маленьких кусков. Ножки были отломаны, обивка – изорвана в клочья, на полу под ногами валялись куски наполнителя и остатки настенных часов, которые упали и разлетелись на почти неузнаваемые фрагменты. Та же участь постигла лампу и два столика, стоявших по обеим сторонам от диванчика, а также книжную полку, расположенную у выходящего на улицу окна; все книги из нее были изорваны с первой до последней страницы. Не уцелели даже обои – их содрали, оставив на стене грязные, неровные полосы. Стоять остался лишь шкафчик, хотя его стеклянные дверцы тоже были разбиты, а все содержимое рассыпано по полу.

Конор пораженно смотрел на все это. Он взглянул на свои руки: исцарапанные, кровоточащие, с поломанными и неровными ногтями, они болели после учиненного погрома.

– О Господи… – прошептал он.

И обернулся к монстру.

Которого уже не было позади.

– Что ты наделал? – прокричал Конор в пустоту, неожиданно слишком уж тихую. После погрома на полу было так много мусора, что он едва мог ногой пошевелить.

Он просто ну никак не мог навести такой беспорядок в одиночку.

Никак.

(…в самом деле?)