Голос монстра

– Правда? – пробормотал Конор, вдруг ощутив, что глаза слипаются.

Монстр продолжил менять форму ладоней, делая гнездо из вороха листьев, в котором лежал Конор, еще удобнее.

– Я хочу увидеть маму, – запротестовал было мальчик.

– Увидишь, – сказал монстр. – Обещаю.

Конор открыл глаза.

– А ты там будешь?

– Буду, – подтвердил монстр. – Там я явлюсь тебе в последний раз.

Конор почувствовал, как уплывает из реальности – его подхватил поток сна, настолько сильный, что мальчик не смог ему противиться.

Но перед тем как уснуть, Конор вспомнил про один вопрос, вдруг возникший в его голове.

– Почему ты все время приходишь в двенадцать ноль семь? – спросил он.

И уснул прежде, чем монстр ответил.

Кое-что общее

– Ох, слава богу!

Слова просочились в сознание Конора еще до того, как он толком проснулся.

– Конор! – услышал он, а затем отчетливее: – Конор!

Бабушкин голос.

Он открыл глаза и медленно сел. Спустилась ночь. Сколько же он спал? Он огляделся. Он все еще был на холме за домом, он лежал, устроившись, как в гнездышке, в корнях тисового дерева, что возвышалось над ним. Конор посмотрел наверх. И увидел обыкновенное дерево.

Но мальчик мог поклясться, что в то же время было в нем что-то особенное.

– КОНОР!

Бабушка бежала к нему от церкви, оставив у дороги свою машину с непогашенными фарами и работающим двигателем. Пока бабушка спешила к Конору, он успел подняться. На ее лице он заметил досаду, облегчение и что-то еще, что-то, из-за чего у него внутри все сжалось.

– О, слава богу! Слава БОГУ! – прокричала она, добежав до внука.

А потом сделала удивительную вещь.

Обняла его так крепко, что они оба чуть не упали. Им удалось удержаться лишь благодаря тому, что Конор схватился за ствол тиса. Потом она отпустила его и начала ругаться не на шутку.

– Где ты БЫЛ? – практически вопила она. – Я тебя ЧАСАМИ искала! БЕГАЛА ТУДА-СЮДА, Конор! И О ЧЕМ ТЫ ТОЛЬКО ДУМАЛ?

– Мне нужно было кое-что сделать, – начал Конор, но она уже тянула его за руку.

– Нет времени, – сказала она. – Нам пора идти. Надо идти сейчас же.

Бабушка отпустила его и со всех ног понеслась к машине, что одновременно и встревожило, и удивило Конора, и он почти на автомате бросился за ней, запрыгнул на пассажирское сиденье и даже не успел закрыть дверь, как машина, взвизгнув шинами, уже тронулась с места и помчалась.

Он не посмел спросить, отчего они так торопятся.

– Конор, – начала бабушка, пока автомобиль с пугающей скоростью летел по дороге. Только тогда он взглянул на нее и заметил, что ее глаза покраснели от слез и что ее бьет дрожь. – Конор, ты не можешь… – Дрожь усилилась, и мальчик увидел, что бабушка крепче вцепилась в руль.

– Бабуль… – начал он.

– Не надо, – остановила она. – Пожалуйста, не надо.

Какое-то время они неслись в тишине мимо знаков «Уступи дорогу», едва успевая их заметить. Конор проверил, пристегнут ли он.

– Бабуль… – снова позвал Конор, собираясь с духом, когда они перескочили ухаб.

Она все жала на газ.

– Прости меня, – тихо сказал он.

Она засмеялась, и смех ее был грустным и тихим. И покачала головой.

– Это все не важно, – сказала она. – Не важно.

– Не важно?

– Разумеется, не важно, – подтвердила она и снова заплакала. Но она была не из тех бабушек, что позволяют слезам помешать себе говорить. – Знаешь что, Конор, – сказала она, – а ведь мы с тобой не очень-то уживаемся.

– И правда, не особо, – ответил Конор.

– Мне тоже так кажется… – Бабушка так резко крутанула руль на повороте, что Конору пришлось схватиться за ручку двери, чтобы не упасть. – Но, знаешь, нам придется научиться, – проговорила она.

Конор сглотнул.

– Знаю.

В бабушкином голосе послышались тихие всхлипы.

– Знаешь, да? – спросила она. – Конечно же знаешь.

На подъезде к перекрестку она кашлянула, чтобы прочистить горло, быстро посмотрела по сторонам и поехала прямо на красный свет. Конор задался вопросом, сколько сейчас времени. Машин на дорогах практически не было.

– Но вот что я тебе скажу, внук… – начала бабушка. – Есть у нас кое-что общее.

– В самом деле? – спросил Конор, увидев, что вдалеке показалось здание больницы.

– О да, – сказала бабушка, еще сильнее нажимая на газ, и он заметил, что слезы продолжают течь по ее лицу.

– И что же это? – поинтересовался он.

Она выбрала первое же свободное место, что нашлось на парковке у больницы, заехала на бордюр и резко затормозила.

– Твоя мама, – произнесла она, пристально посмотрев на него. – Вот что у нас общее.

Конор ничего не сказал.

Но он понимал, что она имеет в виду. Его мама была ее дочерью. И самым важным человеком для них обоих.

Несомненно, значимая общность.

Определенно, хороший старт.

Бабушка заглушила двигатель и открыла свою дверь.

– Надо торопиться, – сказала она.

Правда

Бабушка ворвалась в мамину палату раньше Конора, на лице ее читался страшный вопрос. Но внутри оказалась медсестра, которая тут же ответила:

– Все в порядке. Вы вовремя.

Бабушка поднесла руки ко рту и простонала от облегчения.

– Вижу, вы его отыскали, – заметила медсестра, взглянув на Конора.