Голос ненависти

– Знаешь, что мешает мне убить тебя прямо сейчас? – спрашивает он, надавливая ножом чуть выше кадыка. – Ты не заплатил вторую половину. Верно?

Савери, видно, пытается поспешно кивнуть, но ему это, конечно же, не удается.

– Да, – сипит он.

– Плати. Мне не важно, с кого получать плату – с живого или с мертвеца.

Варгал чуть перемещается, загораживая обзор спиной, но по резко выдохнувшему Савери Кайрис понимает, что тот вернул себе контроль над телом. Однако нож у горла хорошо сдерживает необдуманные порывы. Шумно сглотнув, Савери лезет к висящему на поясе кошелю. Звякнув, монеты исчезают в руке Варгала. Тот кивает и убирает нож, отступая в сторону. Похоже, когда единственная опора исчезает, ноги перестают держать Савери, и тот падает на колени.

– Я этого не хотел, понимаете? Я не хотел, – бормочет он словно в помешательстве. – Не хотел.

Савери обхватывает себя за плечи, крупно дрожа. От всего происходящего не по себе – будто подглядываешь в замочную скважину. Варгал возвращает кинжал обратно в ножны, теряя к Савери весь интерес. Поправив перевязь, он оборачивается:

– Нет, ты хотел. И даже заплатил нам за работу. Кто бы ни убил твоего брата, именно ты достал меч из ножен, – безразлично прерывает стенания Савери Варгал и предостерегающе кладет руку на рукоять кинжала. – Я считаю до пяти.

Савери исчезает за дверью еще до того, как звучит «раз». Варгал цыкает, ничуть не удивленный. Кайрис переводит взгляд с захлопнувшейся двери на Варгала и обратно.

– Он же сообщит страже, – неуверенно говорит она.

Уже взявшийся за ручку Варгал лишь качает головой.

– Как же. Попробует – станет в канаве на один труп больше, – отвечает зениец. – У нас там свои люди.

– И часто такое бывает?

Любопытство сдержать не удается. Варгал только хмыкает в ответ – от него ощутимо веет холодом. Однако и дураку понятно: такие концерты здесь не впервой. Кайрис задумчиво смотрит вслед уходящему зенийцу. Почему-то ей всегда казалось, что человек, пришедший сюда, точно знает, что делает. Осознавать обратное на удивление неприятно. Чувствуешь себя мечом в руках ребенка. Но, как и у меча, у Кайрис все равно нет выбора.

697 год, Жатник, 18

– Не вертись.

– Да не верчусь я.

– Вот в глаз попаду – будешь знать.

Кайрис вздыхает и старается держать голову ровно. Быстрые мазки ложатся на кожу один за другим, не давая передохнуть. Еще не все лицо покрыто, а уже чувствуется, как смесь на коже начинает схватывается, будто стягивая. Все морщинки, неровности, изъяны пропадают под толстым слоем, создавая ощущение, что к лицу приклеена маска. Кайрис нервно постукивает ногой – ситуация так раздражает, что словами не описать. Еще и начинает казаться, что все чешется. Закончив с белилами, которые в Вентонии оказываются похожими на смолу – Зилай знает из чего сделанными, Птичка вытирает кисть о грязную тряпку и берет миску с другой жижей, в этот раз черной.

Странно видеть ее опять – который раз они пересекаются, третий? Все то же детское лицо, ярко-красные губы, вьющиеся волосы – и золотистый лотос на тонкой шее. На самом деле, это уже немного напрягает. Корабль, улица – можно списать на совпадение. Но то, что повстречавшаяся по пути в Вентонию шлюха тоже работает на Вела… Кайрис не может отделаться от зудящего в затылке предчувствия подвоха, очередной ловушки, хоть в этом и нет смысла. Птичка зачерпывает черную массу, и Кайрис, предугадав ее просьбу, закрывает глаза.

– Да не бойся ты, мне не впервой, – щебечет Птичка – видно, замечая, как она напряжена.

– Я не боюсь, – бурчит Кайрис.

– А чего тогда будто кол проглотил? Или переживаешь, что засмеют?

Кайрис тяжело вздыхает, и они вновь замолкают. Глаза холодит. Чувствуется, как Птичка ведет самым кончиком кисти, вырисовывая линию глаз – почти нежно, но вместе с тем уверенно. Закончив, она замирает с занесенной в воздухе кистью и вдруг хихикает себе под нос.

– Надо же, а из тебя хорошая девица вышла!

О да, кто бы мог подумать. Кайрис смеривает жизнерадостную Птичку хмурым взглядом. Несмотря на деланное спокойствие, в горле уже давно стоит ком, и, как бы Кайрис ни старалась это отрицать, живот сводит от страха. Еще и сквозит. Она зябко ежится. Все это место, в котором они находятся, кажется, умирает: тонкие, дырявые стены, полусгнивший пол, завядшие цветы в замызганной вазе. Это не добавляет уверенности в успехе будущего дела, в которое Кайрис ввязалась явно зря. Впрочем, видимо, все и так было решено.

В тот день, когда происходит стычка с гостем, Кайрис застает остальных за обсуждением нового дела. Становится понятно, почему никто не выбежал на шум – не услышали. Только стены «исповедальни» тонкие, а все, похоже, так увлеклись, что даже на вошедшую Кайрис не обращают внимания.

– Танец – лучший момент, поверьте моему опыту, – как раз говорит Яррас.

Похоже, она застала спор в самом разгаре. Не удивительно, что Варгал ушел. Неприятно признавать, но тут Кайрис склонна согласиться с ублюдком. Яррас чуть наклоняется вперед, потирая бороду и взирая на остальных со сдержанной уверенностью. Нири громко смеется, показательно хватаясь за живот.