Голос одиночества

Вечером Кристина, как и обычно, если только не была у Пола, сидела с матерью перед телевизором. Та полгода назад переехала в маленькую квартирку тремя этажами ниже и заходила каждый день. Джош в своей комнате был занят новой компьютерной игрой, Тита Несс гладила в спальне белье.

Действие мыльной оперы происходило во времена династии Мин. Дочь с матерью молча смотрели на экран. Обычно они ужинали вместе и могли за весь вечер не перекинуться ни единым словом. Мать ни о чем не спрашивала, да и Кристина не была настроена ни говорить, ни слушать. Совершенно не чувствуя аппетита, она ковырялась в миске с рисом, искоса поглядывая на мать, и думала о том, как сможет о ней заботиться, если дела в туристическом бюро и впредь будут идти так же плохо. Положенной по страховке суммы не хватит даже на аренду квартиры, а пенсии мать не получала. Вероятно, чтобы хоть как‑то выкрутиться, им снова придется жить вместе, рассчитать Титу Несс, а заботу о Джоше переложить на мать. Подобная перспектива, конечно, совсем не радовала Кристину, но и не особенно пугала. Дети должны заботиться о родителях, какими бы те ни были. Расстраиваться по этому поводу – бесполезная трата времени и нервов. С другой стороны, можно подумать и о переезде на Ламму. В финансовом плане, безусловно, лучший вариант, но Кристине было жалко Пола. Уживется ли он, при всей своей любви к китайской культуре, с ней, матерью и Джошем под одной крышей? Стоит ли подвергать его подобному испытанию?

– Мама? – позвала Кристина.

Но мать не слышала, погруженная в любовные интриги императорского двора. Кричать у Кристины не было сил, равно как и рассказывать о Шанхае и своей поездке к Да Луну. Она должна щадить себя, так сказал врач. Меньше работать, не волноваться, отдыхать. Через два дня будут результаты анализов, тогда он скажет больше. Разговор с матерью о брате – последнее, что ей сейчас нужно. Кристина представила себе ее округлившиеся глаза, вопросы, слезы – и снова все заслонила черная фигура бескрылого ворона на подоконнике. Почему все‑таки мать ни разу не попыталась разыскать сына? Кристина не чувствовала в себе сил ворошить семейные тайны. Тем более что после сорока лет замалчивания проблема не представлялась такой уж срочной.

Проснувшись, Кристина обнаружила себя на диване перед включенным телевизором. Взглянула на часы – скоро полночь. На дисплее мобильника высветился номер Пола. Должно быть, телефон звонил долго, прежде чем она проснулась. Слушая рассказ Пола, Кристина отчаянно пыталась собраться с мыслями. Мертвые рыбы, мертвые кошки, Япония, Минамата, ртуть. Ее невестка была отравлена. Кристина села на диване и погасила экран нажатием кнопки на пульте.

– А что, если в лаборатории ошиблись? – спросила она Пола.

– Не могу себе такого представить.

– Но ты в Шанхае, не забывай. Ты уверен, что у них есть для этого все необходимые препараты?

– Кристина! У них самая быстрая в мире железная дорога и самый высокий в Китае небоскреб. Думаю, определить содержание ртути в человеческом волосе им вполне под силу. Насколько мне известно, это совсем не сложный анализ.

Кристина наморщила лоб:

– Значит ли это, что она может выздороветь?

– Нет же, черт вас всех подери! – Пол закричал так громко, что Кристина на несколько сантиметров отвела трубку от уха.

Она не помнила, чтобы он когда‑нибудь так выходил из себя.

– Прости, я только спросила. Почему ты так сердишься?

– Потому что твои племянник и племянница спрашивали то же. И потеряли интерес ко всей истории, как только узнали, что в судьбе матери все равно ничего изменить не удастся.

– Ну и что? – удивилась Кристина. – Что тебя так возмутило, не могу понять…

Пару минут Пол сопел в трубку, прежде чем заговорить снова. Судя по голосу, он с трудом сдерживал гнев.

– Если мои подозрения подтвердятся, речь пойдет не только о Минь Фан. В этом случае пострадала вся деревня, и, возможно, не только эта. Надо будет принимать меры.

Кристина вздохнула. Иностранец остается иностранцем, как бы хорошо он ни говорил по‑китайски и как бы ни старался понять китайский образ мысли. Любая культура имеет границы, которые чужаку не преодолеть, и Пол, очевидно, подступил к последнему рубежу.

– Как ты можешь этим возмущаться? – повторила она. – Ты, который так хорошо знает Китай? Моя мама сорок лет живет в Гонконге, но я не представляю себе, что должно произойти, чтобы она обратилась в полицию. Она никогда ни на кого не заявляла, потому что один вид прокурора или судьи вызывает у нее панический ужас. Помню, как‑то раз к нам постучался полицейский. Он всего лишь хотел передать кое‑что на словах нашим соседям. А мама после этого не могла успокоиться несколько дней. Так глубоко засел в ней этот страх. И это после сорока лет жизни в Гонконге! Так чего же ты ожидал от Инь‑Инь и… как там зовут ее брата?

– Сяо Ху. – Пол помолчал. – Я ожидал, что они не смогут спокойно смотреть, как гибнут ни в чем не повинные люди. Я требую слишком много, да?

– Нет… Или да. Не знаю. Лично я понятия не имею, что делала бы на их месте.