Голос Вессема

— В легких… в легких мусор, — двинулся дальше Кару, не дождавшись моих комментариев. — Рита, вы что, респиратор вообще не носите? Надо носить… Дальше. Гастрит, естественно. Так, тут киста. Ничего опасного. Воспалительный процесс в левом яичнике. Левая почка что-то… а, черт с ней. Это все обычные дела. А нам нужно что-то необычное, верно? Ладно, смотрим мозг. Предположительно, у женщин патологические изменения проявляются раньше. Изменений в структуре тканей у Ирди и Маноа обнаружено не было, все отклонения — в пределах нормы, хотя оба отмечали изменение поведенческих реакций, что, впрочем, может объясняться пережитым стрессом. Если не считать миндалевидного тела. — Он помолчал. — Итак, что же мы видим сейчас. Конечный мозг — без видимых изменений. Кора в порядке. Теменная доля… Н-ну, считаем, что в порядке. Соматосенсорная кора… Так… Латеральная борозда и зеркальные нейроны… отклонения могут быть вариантом нормы, чего мы, впрочем, не знаем. Инсула — тут у нас что-то есть. Но изменения минимальны и могут иметь какие угодно причины. Заметка — вернуться к этому позже. Базальные ганглии — без видимых изменений, что соответствует утверждению объекта, что двигательных нарушений нет. Надо бы, конечно, биопсию… Ладно, идем глубже.

Я немного расслабилась. Изменений нет — это же хорошо, да?

Я закрыла глаза. Ничего он не найдет. За пять лет со мной ничего не случилось, не случится и сейчас. Вылезу отсюда, выпью ту зеленую штуку. Вернусь к Анне, обменяю ее платье на куртку Коди — и домой ночным автобусом. Завтра загляну к трудовому инспектору — если Борген Кару все сделал как надо, то мне должны еще и заплатить, надо только сдать свой пропуск. Интересно, кто там сейчас вместо меня посуду моет? И моет ли…

Я вдруг задумалась о том, чем бы я занималась, если бы родилась и выросла в Сити. Увлеклась бы биологией и ботаникой? Выращивала что-нибудь, только не в теплицах, а в пробирках? Или делала что-то такое, о чем я сейчас вообще понятия не имею — например, моделировала тех светящихся медуз, что плавали под потолком внутри зала-кристалла. Я улыбнулась. Надо было их сфотографировать, Эме бы понравилось.

Из задумчивости меня вывел голос Боргена Кару.

— Лимбическая система, — сказал он взволнованно. — Вот оно!

Чему он там радуется, занервничала я.

— Ретикулярная формация. Вижу изменения в голубом пятне. Объект говорила о нарушениях сна — вот и они… Слишком активна область, ответственная за выработку дофамина, что должно было сказаться на поведении. Вероятно, я был прав в оценке недавних действий объекта.

Кажется, он вообще забыл, что я его слышу.

— Область под третьим ядром — тут тоже что-то есть, но подобное мне раньше не встречалось. Пока не могу понять. Заметка — вернуться позже. Миндалевидное тело — вижу темные точки. Словно дыры от шрапнели. Подобное же я видел у Ирди и Маноа, но дальше изменения не пошли. Видимо, я нашел очаг поражения. Также вижу признаки поражения поясной извилины. Субгранулярная зона просто светится — идет активный процесс нейрогенеза. Невероятно. Гиппокамп…

Он продолжал перечислять, но я уже не слушала. Он был прав. Что бы ни случилось в Вессеме — меня это убивает.

Но почему только сейчас?

Глава 12

Из сканера я выбралась на подгибающихся ногах. И сразу встретилась глазами с Боргеном Кару.

— Я умираю, да? — спросила я.

Он поморщился, словно я задала неудобный вопрос.

— Как… как это будет?

— Рита, я не уверен, что…

— Бросьте. Вы же там все видели. Расскажите мне, что со мной будет дальше. Как это было у… у других. У жителей Вессема, у военных. Вы говорили, это была паршивая смерть. Вот и скажите мне, что меня ждет.

— Я попробую вылечить… замедлить это. Насколько возможно.

— Но если не получится? Я хочу знать.

Он помолчал, все еще сомневаясь. Затем медленно начал говорить:

— Поражены самые глубокие слои мозга. Те, что отвечают за сон, за память. Потом, вероятно, процесс пойдет дальше и затронет другие области. Это называется «энцефалопатия». Постепенно пойдут разные… нарушения. Вы будете многое забывать, у вас будут случаться приступы страха, пострадает мелкая моторика — знаете, что это? Будет нарушено дыхание, пострадает речь. Будут кровоизлияния в различных… Рита, простите, я не…

Я пожала плечами.

— Общую мысль я уловила. Я умру запуганным, ничего не помнящим и не понимающим существом, истекая кровью и не способная даже позвать на помощь. Я поняла. Но, — я скривилась, стараясь не заплакать, — Борген, я не понимаю — почему? Почему сейчас?

— Расскажите, что случилось в Вессеме пять лет назад.

— Да. Конечно.

Соберись, тряпка. У него сын умирает, ему не до тебя. Ты пережила смерть Нико и Коди, ты теперь с чем угодно справишься. Просто делай, что от тебя требуется, и ни о чем не думай.

Я подошла к столу, на котором все еще стоял мой бокал, сделала пару глотков, остановив начинающуюся истерику, и принялась рассказывать.