Голоса

«Как ты можешь? — спросил я с укором. Само собой, укорять было не за что: невозможно укорять за жертву, никому нельзя запретить подвиг, что я сам же и объяснял Аде на прошлой неделе. Всё это, поверьте, я прекрасно понимал уже тогда, хоть надеялся, что нота укора её остановит. — Сам Христос не может сделать бывшее небывшим, Марфа. Как же ты говоришь: «Её не было!»? Разве ты Бог?»

Девушка помотала головой. Улыбнулась краем губ. Она ещё нашла силы улыбнуться: поразительно.

«Я не Христос, конечно, — подтвердила она. — Я даже не сидела у Его ног, когда Он пришёл к нам в гости. Я тогда суетилась на кухне. И всё-таки меня Спаситель тоже назвал по имени. Целых два раза».

Ах да, вспомнил я почему-то: ведь и отца Павла — Флоренского — Господь тоже позвал по имени дважды.

Марта между тем сняла своё пальто с вешалки и уже застёгивала его на себе.

«Я выйду на следующей станции», — объявила она.

«Ты с ума сошла! — запротестовал я. Мы ведь, напоминаю, путешествовали не в электричке, и следующей станцией, последней перед нашим городом, был тот самый райцентр — некогда столица самостоятельного княжества, — куда вчера направился Алёша, куда он, бедный, так и не доехал, заночевав в палатке. — Что ещё за…»

Марта приложила палец к губам.

«Там живёт моя подруга, которую я уже целый год не видела, — пояснила она. — Близкая, настоящая. Она старше меня на два года, вернулась в родной город, когда закончила вуз. Мне просто надо кому-то выплакаться: это обычное, человеческое, это пройдёт. Не провожай меня! Пожалуйста… И не смотри на меня так: у меня всё сердце переворачивается, ещё немного, и я останусь. Но только я не останусь, милый: я уже пообещала, что не встану у той, другой, на пути. Я не могу нарушить обещания, это бесчестно».

Открылась и снова закрылась дверь купе.

Нет нужды говорить, что Марта забыла свой чемодан. Или, кто знает, оставила сознательно: бывают времена, когда совсем не до чемоданов. Я сумел ей после его вернуть, но это, как говорится, уже другая история.

[31]

— Марта ушла, — рассказывал Андрей Михайлович. — Не знаю уж, действительно ли в райцентре у неё жила близкая подруга или она сочинила эту подругу из сострадания ко мне. Да и то: как бы ей было находиться рядом после разрыва помолвки? Борис и Марк тоже не вернулись в купе вплоть до самого прибытия поезда на конечную станцию. Они путешествовали налегке и, в отличие от неё, не оставили в купе никаких вещей.

Не знаю, сколько я сидел в полном остолбенении, совершенно один. Только что случившееся проворачивалось перед моими глазами снова и снова. Какое белое, неживое лицо! Как душно было в этом купе, какая невыносимая, давящая тяжесть в груди!

Помню, что нечаянно, даже не заметив этого, я сжал свой указательный палец зубами, а после, обнаружив следы на нём, некоторое время рассматривал их с любопытством, будто именно эти следы могли мне дать какую-то разгадку или представляли собой Бог весть какое интересное зрелище. Вот ведь и она моего начальника тоже укусила за палец…

Так продолжалось, наверное, четверть часа. Поезд успел остановиться на предпоследней станции, а Марта — сойти с него. Тут, наконец, некто светлый посетил мои мысли. Я понял, чтó нужно сделать — и вот уже набирал номер Лизы.

«Элла, — заговорил я в трубку, даже не дав ей времени меня поприветствовать, — пожалуйста, слушай очень внимательно. Матильда сошла с поезда в…» (Я назвал город.) «Позвони цесаревичу и заклинай его всем, что только есть святого на земле, чтобы он, если ещё не там, немедленно ехал туда и разыскал её. Номер телефона Матильды я пришлю тебе сейчас же».

«Что случилось? — испуганно уточнила девушка. — Вы поссорились?»

«Нет: она решила отойти в сторону, чтобы не стоять на дороге у Аликс, — пояснил я. — Как и сто двадцать лет назад, или сколько там прошло… Прямо сейчас я бы не терял ни минуты. Ты сумеешь?»

«Я поняла, и я всё исполню как нужно, — пообещала мне тётя Элла. — Если не дозвонюсь ему, поеду сама».

«Спасибо, но лучше бы именно ему… Когда ты всё сделаешь, ты… смогла бы написать и прислать мне молитву? — попросил я внезапно. — Молитву о тех, кто причиняет другим боль без всякой своей вины? И за тех, кому её причиняют, тоже?»

«Я попробую, Ники, — ответила собеседница. — Верь мне, я всё сделаю».

И она сдержала слово. Поезд уже подходил к нашему городу, когда у меня на телефоне оказалась её молитва.

[32]

Молитва о причиняющих боль

Господи Боже наш!

Жизнь нельзя прожить без боли.

Весь Твой чудный мир, который Ты оставил нам,

мы превратили в клубок боли,

пульсирующий раскалённый шар.

Дай нам мудрости никогда не причинять ненужной боли.

Пошли нам корпии и бинтов, чтобы перевязать чужие раны.

Дай нам быстрого раскаяния в той боли, которую мы причинили без всякой необходимости.

Дай нам твёрдости руки хирурга приносить боль ради чужого блага.

Дай нам мужества переносить нашу собственную.

Дай нам величайшей любви принимать на себя боль ради чужого счастья

и величайшего смирения склоняться перед чужой жертвой.

В Твои мудрые руки мы предаём себя

и знаем, что они не причинят нам никакой ненужной боли.