Голоса деймонов

В книге «Бог без правил» отсылки к Богу встречаются постоянно, и именно в этом для меня и состоит проблема. Абзац за абзацем автор демонстрирует превосходный здравый смысл, не вызывающий никаких возражений, — и вдруг я натыкаюсь на фразу: «Одно из проявлений Божьей любви — в том, что он замыслил для нас такое славное призвание и судьбу».

Так и хочется воскликнуть: «Но откуда вы это знаете?» Стоит вам сказать нечто подобное — и вы меня потеряли. Вдобавок, я ловлю себя на мысли, что в идее Бога попросту нет нужды: она не добавляет ничего к той истине, которую вы только что высказали. Это все равно как если бы вы говорили с кем-то, на первый взгляд, трезвомыслящим и разумным, а он бы внезапно заявил: «Феи хотят, чтобы все мы обращались с цветами хорошо». Опешив, вы восклицаете: «Но фей не существует!». А он вам: «Еще и как существуют! В каждом саду их полным-полно. И сам факт того, что вы их не видите, доказывает, что они есть».

Вам остается только пожать плечами и завести разговор о чем-то другом — например, о последних результатах футбольного чемпионата. Найти общий язык по вопросу о феях с человеком, который твердо в них верит, вам не удастся. Точно так же обстоит дело и с Богом. Я говорю: «Его нет». А вы мне: «Да есть же!» «А вот и нет!..» «А вот и есть!..»

Так мы ни к чему не придем.

Чтобы доказать, что Бог все-таки существует, несмотря на отсутствие всяких тому свидетельств, верующему приходится подыскивать все более и более изобретательные объяснения. Один пример такого объяснения мы находим на странице 153 книги «Бог без правил»: мы далеки от Бога физически, потому что не можем выдержать его присутствия. Материальный мир — своего рода защитный экран между Богом и нами. Если бы мы приблизились к нему вплотную, то сгорели бы, как мотыльки в огне свечи, не выдержав соприкосновения с его бесконечной милостью, красотой, великолепием и так далее. Поэтому из соображений милосердия Бог отгородился от нас материальным миром и наделил нас свободой мысли и движения.

Что ж, весьма умно.

Не хуже, чем теория эпициклов.

В Птолемеевой системе астрономии Земля мыслилась центром Вселенной. Все остальные небесные тела вращались вокруг нее. Проблема, однако, заключалась в том, что Солнце, Луна и планеты двигались не настолько равномерно, как следовало бы двигаться телам, вращающимся по обычной круговой орбите. Они то ускоряли, то замедляли ход, а иногда принимались даже пятиться назад. Одним словом, им было далеко до совершенства, которым, по идее, должны обладать небесные сферы.

Но астрономы обнаружили, что все наблюдаемое движение планет можно объяснить, предположив, что планеты движутся не по идеальным окружностям, а по эпициклам — маленьким петлям, в совокупности очерчивающим большой круг орбиты. Эта гипотеза в полной мере объясняла все отклонения от равномерного движения — и Птолемеева картина мира вновь обрела смысл… до тех пор пока не появились более совершенные инструменты.

Со временем и в результате более внимательных наблюдений выяснилось, что новая гипотеза тоже не объясняет всего. Кое-что оставалось непонятным даже с учетом эпициклов.

Тогда ученые придумали эпициклы эпициклов: из петель состоит не только большая орбита, сказали они, но и в свою очередь каждая из этих петель. И снова все объяснилось. Конечно, система получилась сложная, но, в конце концов, у Бога в запасе немало чудес. Кто, как не он, сделал человеческий мозг настолько изобретательным, чтобы мы смогли понять и восславить всю сложность божественной Вселенной!

Но инструменты продолжали совершенствоваться, наблюдения накапливались — и вот наконец стало ясно, что даже эта усложненная теория не объясняет всех отклонений. Начинало уже казаться, будто мир устроен настолько сложно, что усложнять объясняющую его теорию придется до бесконечности.

И тут Коперника посетила одна простая мысль: если интерпретировать данные наблюдений по-другому, все эти ухищрения не понадобятся. Что, если все вращается вокруг Солнца, а не вокруг Земли? Если так, то все становится кристально ясным и абсолютно простым. И отпадает всякая нужда в эпициклах!

В такой же ситуации оказались и те, кто верит в Бога, но вынужден объяснять, почему мы не располагаем никакими доказательствами его существования. Объяснения становятся все более сложными и нелепыми. Вспоминается, как Ф. Г. Госс объяснил существование ископаемых: разумеется, Бог не стал бы творить несовершенный мир, а мир без истории был бы несовершенен, и потому Бог непосредственно в процессе творения поместил ископаемые под землю, чтобы создать видимость истории.