Голоса из подвала

– Подай-ка гостям еще майора, – велел Шишков.

– Как? Доели уже? Нэсу-нэсу!

Желтый непонимающе нахмурился. Внутренний голос велел ему отставить рюмку. Пальцы нащупали кобуру.

В этот момент из спальни донеслась отборная ругань. На втором этаже распахнулась дверь и по лестнице сбежала рыженькая, одетая лишь в трусики и туфли. Мягкие розовые грудки задорно покачивались. Ее щека была красной, из носа текла кровь, но девушка смеялась. А вот появившемуся следом Мише было не до смеха. Абсолютно голый, он держал руки у паха и голосил:

– Эта сука укусила меня за хер!

– Банька все залечит, – мудро промолвил Шишков.

– Крути педали сюда, – приказал Желтый племяннику и достал кобуру.

Шишков притворно ойкнул.

Место Мишки на втором этаже заняла блондинка. Она держалась за перила, упругие груди подпрыгивали от смеха:

– Чуть не откусила его болванчика, – заливалась она.

– Оденься, – бросил Желтый Мише и повернулся к Шишкову:

– Немедленно объясни, что здесь происходит.

– Ежу понятно! – сказал племянник. – Они ненормальные. Про каких-то чертей мне травили!

– Рот закрой, – отрезал Желтый. – Ты! Говори, быстро.

Черный ствол уставился на очкарика.

– А вы сами не поняли? По-моему, все очевидно.

– Очевидно или нет, я сам решу.

– Я, Игорь Константинович, против вас ничего не имею. И против Михаила Леонтьевича, и, – он посмотрел на шашлыки, – против Глеба Алексеевича. Я человек подневольный, что хозяин скажет, то и делаю.

– Какой хозяин? – Ствол почти вжался в лоб Шишкова.

– Да тот, которого вы чуть не сожгли год назад.

– Салех? – опешил Желтый. – Он жив?

– Да при чем здесь Салех?! Я про настоящего хозяина, про Добыша!

До Желтого начал доходить смысл сказанного. Его губы невольно растянулись в усмешке:

– Про банника?

– А то! Вы ему ручку спалили, кривенькая она у него теперь. Недовольный он, а когда хозяин недоволен, какой бизнес может быть?

– И что ж, ты, свихнувшийся дебил, решил, что сможешь со своей гоп-компанией мне, Желтому, стрелку забить?

Коммерсант недобро засверкал зрачками.

– Вы не горячитесь, Игорь Константинович. Вы вот что послушайте.

Шишков вытянул шею и неожиданно пропел:

– Придите сорок чертей из-под пеньев, из-под кореньев, из-под мухомора, из нечистого бора. Придите черти из гнилых болот, из студеных вод, из полян, где бурьян, с ползучими гадами, со своими чертенятами!

Входная дверь распахнулась, едва не слетев с петель. Женщина лет пятидесяти вошла в баню. Она была огромной, шире в кости и плечах Мишки. Короткие волосы торчали во все стороны, глаза под выпуклыми надбровными дугами сверлили гостей. Из одежды на ней были шерстяные носки до колен и юбка в горошек, массивный торс прикрывал бронежилет майора Понтеева. В мускулистых руках женщина сжимала по дубовому венику.

– Без веника баня не парит, а пар не жарит, – сказала банщица и кинулась на мужчин.

Словно носорог промчался по комнате.

Желтый не успел опомниться, как веники хлестнули его по груди. Ощущение было такое, словно его облили кипятком. Кожа покраснела, на ней набухли кровавые полосы. Он уставился на веники и разглядел среди метелок вплетенные струны и рыболовные крючки.

Желтый выстрелил – машинально.

Пуля угодила в бронежилет, тетка даже не пошатнулась.

– Баня без веника – что клумба без цветов, – сказала она и ударом своего страшного оружия выбила пистолет из рук коммерсанта, одновременно сняв с его запястья кожу.

Желтый вцепился в руку.

Мишка перепрыгнул через диван и направил на банщицу самопал.

– Стой, сука!

– В бане не сквернословить! – предупредил Шишков и погрозил Мише пальцем.

– Баня смоет, шайка сполоснет, – сказала банщица.

Мишка спустил крючок, и самопал пыхнул дымом. Стальная трубка взорвалась с обратной стороны. Заряд картечи поразил Мишку, его лицо лопнуло, как наполненный красной краской воздушный шарик. Парень завалился на стол.

Желтый тем временем рыскал по комнате в поисках пистолета. И нашел его забившимся под стойку. Он схватил ТТ, повернулся.

«Нужно убить очкарика! – подсказал внутренний голос. – Главного психа!»

Он уже прицелился, когда Мишка поднялся на ноги, встав между стрелком и мишенью. Лицо парня представляло собой жуткую картину. В кровавом месиве блестели стальные завитки. Гвозди и заточенные кусочки детского конструктора застряли в черепе. Пружина выбила глаз, он болтался на нерве у самой щеки, так что бедняга мог дотянуться до него языком.

Племянник описался, словно подтверждая установленный врачами диагноз.

– С дороги! – крикнул ему Желтый.

– Дядя Игорь, – слабо позвал парень.

Сзади, как чертик из табакерки, появилась рыженькая. Она повисла на Мишке, вцепилась ногтями в изувеченное лицо. Пальцы, недавно ласкавшие его член, нашли болтающееся глазное яблоко, сжали. Раздался хлопок, прозрачная жидкость хлынула по щеке.

– Поддай парок да лезь на полок, – сказала банщица.

К кровавой феерии присоединился кавказец. Он быстрым шагом подошел к стонущему Мишке и деловито всадил шампур ему в живот. Племянник упал, открыв доступ к Шишкову. Желтый хотел выстрелить, но сбоку мелькнула чья-то тень.