Голоса из России. Очерки истории сбора и передачи за границу информации о положении Церкви в СССР. 1920-е – начало 1930-х годов

Вместо этого Дейбнер помещает цитату одного из документов с рассуждениями о легализации Русской Церкви и обширный фрагмент о синодальном управлении, к теме статьи не относящийся.

Кем же был мнимый автор статьи А. Дейбнер?

В эмиграции известен Александр Иванович Дейбнер (1899–1946), сын известного русского католика, убитого в ссылке в России. Александр, как и отец его, был католиком. Принял монашество в 1919 г. с именем Спиридон. В 1926 г. рукоположен во пресвитера. В 1928–1930 гг. служил настоятелем церкви византийского обряда в Ницце. В 1930 г. перешел в православие, в юрисдикцию митрополита Евлогия. На богослужении, где совершалось присоединение к православию, присутствовали протоиерей Сергий Булгаков, Н. А. Бердяев и др.[359]

Как писал митрополит Евлогий, «некоторое время Шарлеруа обслуживал о. Дейбнер, перебежчик, то ли от нас к католикам, то от католиков к нам обратно, но я быстро оттуда его взял и назначил протоиерея Д. Владыкова (Харьковской епархии), священника-миссионера»[360]. Возможно, именно в этот период А. Дейбнер поставил свою подпись под статьей Косткевича.

Прошло немногим более года, и о. Спиридон вернулся в католичество[361]. Будучи секретарем епископа д’Эрбиньи, был заподозрен в шпионаже в пользу СССР. Его обвиняли в аресте католических священников в СССР. Другие это отрицали, считая вымыслом[362]. Личность была явно крайне неуравновешенная, способная стать игрушкой в руках любых хозяев. Изъятие и замена слов, фальсификация документа с определенной тенденцией могли быть продиктованы стремлением скрыть некоторые вещи, обнаженные автором «Обзора…». Другими словами, нет ли и здесь «руки ОГПУ»?

Тем не менее и в урезанном виде статья содержала богатый фактический материал. М. Е. Губонин постоянно пользовался фактами из этой статьи, тем самым давая ей высокую оценку. Публикацию он предварил следующими словами: «В целях оказания помощи читателю, желающему вникнуть в самую суть сложных и трагических событий, отображаемых нижеследующими документами, считаем полезным предпослать последним в качестве некоего предисловия или схемы, расшифровывающей в кратком изложении их внутреннюю сущность и взаимосвязь, – статью-обзор католического автора (священника), заимствованную нами из одного зарубежного издания, правда тенденциозно настроенного против Русской Церкви и нашей страны, но прекрасно осведомленного во всех тонкостях и хитросплетениях современного бытия нашей Церкви». Еще до опубликования «Актов…» Лев Регельсон, работавший с материалами из архива М. Е. Губонина, напечатал в сборнике «Трагедия Русской Церкви»[363] многие материалы со ссылкой на статью А. Дейбнера. Таким образом, Дейбнер стал широко известным в кругу церковных историков, присвоив славу никому не ведомого исповедника.

«Ответ Русской Православной Церкви» имел редакционное предисловие, где говорилось:

«Все полученное является документами первостепенной важности, т. к. в них сообщаются факты, до сих пор бывшие малоизвестными или совершенно неизвестными в эмиграции. К сожалению, редакция далеко не все сможет напечатать и ввиду обширности присланного, и ввиду специфических современных русских условий. Авторы записок являются противниками того пути, по которому идет м[итрополит] Сергий. И в России, значит, как и в эмиграции, существуют два течения. Так это и должно быть»[364].

Напряженность в отношениях между митрополитом Антонием и митрополитом Евлогием зрела уже несколько лет. Причиной были разногласия в вопросах о возглавлении Церкви за рубежом, о вовлечении Церкви в политику, о разграничении полномочий между митрополитами. Отношение к декларации усугубило размежевание.

Отметим выступления парижских эмигрантов в печати в поддержку митрополита Сергия. Так, в статье М. Курдюмова[365] «Митрополит Сергий и русская эмиграция» говорилось:

«Перед каждым русским иерархом во всей своей мучительной остроте вставал вопрос о защите и спасении Церкви, оказавшейся между молотом советских атак и наковальней пассивной и боязливо озирающейся паствы. <…> Чтобы выполнить свою поистине святую и подвижническую роль исповедника-миссионера в безбожном государстве, митрополит Сергий обязан подчиниться обязательным для всех законам СССР. Если он восстает против этих законов, его служение окажется абсолютно невыполнимым и невозможным ни в коей мере»… «Он перед Богом и своей первосвятительской совестью не берет на себя тяжкого греха ради человеческих похвал себе отдать церковь “на поток и разграбление” уже до последнего основания, до гашения последней лампады. <…> Боясь запятнать наши белые одежды “свободных эмигрантов” запекшейся кровью сердца русского первосвятителя, мы малодушно отвращаемся от него и в своей суетной слепоте не видим той правды, которой служит безбоязненный и великий в своем подвиге митрополит Сергий»[366].

В другом номере анонимный автор пишет: