Голоса из России. Очерки истории сбора и передачи за границу информации о положении Церкви в СССР. 1920-е – начало 1930-х годов

«Нужны не катакомбы, а открытая церковь – пусть гонимая и ограбленная, но явная. Русскому народу нужен его сельский храм, куда он может в праздник пойти. Нужен еще батюшка, его крестящий, венчающий и отпевающий, псаломщик, хор певчих, нужна открытая, свободная молитва». «На эту великую народную нужду и отвечает путь, избранный и указанный покойным патриархом Тихоном и в данное время принятый митрополитом Сергием»[367].

После выхода материалов о положении Русской Церкви в газете «Последние новости» епископ Вениамин (Федченков) направил в редакцию статью под названием «Разные пути (письмо в редакцию)»[368].

В ней он выразил точку зрения ряда парижских деятелей. По его словам, единомышленники просили его откликнуться в печати на опубликованные Милюковым документы. Он писал: «Давно отойдя от политической жизни, после прочтения документов о Митрополите Сергии («Ответа» и «Записки») я ощутил потребность высказаться: молчать стало тяжко. Тяжко – и потому, что сущность дела освещается не только неправильно, но вызовет и дурные последствия, вредные и душам, и жизни. Но еще более горько стало от того, что чрезвычайно болезненно ударили по лицу отца. Для нас, подчиняющихся Московской Патриархии, Митрополит Сергий есть фактический возглавитель страждущей Церкви, общий отец наш. А для меня лично он еще не только бывший мой ректор по Академии, но и близкий начальник по первым шагам моей службы в течение двух лет, когда я был личным секретарем у него, как Финляндского Архиепископа. Живя это время общею с ним жизнью домочадца, я не только мог близко знать своего Владыку, но и любил его».

Считая молчание на «поносные документы» «отказом от сыновнего долга, грехом равнодушия к публично оскорбляемому отцу», епископ высказал свои мысли и чувства по поводу опубликованных статей.

Первым материалом, который он прочел, была «Памятная записка». Епископа Вениамина поразил тон этой «Записки» – «простой, открытый серьезный, деловой». В «смиренно-кротком» духе этого документа, обращенного к представителю власти, епископ Вениамин увидел дух христианской любви и мудрости, Дух Божий, дух Православной Церкви. Этот стиль резко контрастировал с тоном автора «Ответа…», по словам епископа, «не мирным», «не любовным», раздраженным, безжалостным. В этом епископ Вениамин увидел главное доказательство неправоты авторов критических материалов. Такое настроение, считал Владыка Вениамин, «нельзя назвать действием духа благодати».

Он писал: «…мы не можем и не желаем присоединиться к обвинителям» и остаемся с митрополитом Сергием, с его «правдой Божией»

Главная причина «раздраженного» тона противников митрополита Сергия, по мнению епископа, такова: авторы «Ответа», не будучи церковно-ответственными за последствия своих действий, ревнуют, но ревнуют «не по разуму» (Рим. 10, 2).

Эмиграция, считает епископ, после появления статей, направленных против митрополита Сергия, «еще более поняла истинность пути митрополита Сергия»: «казалось бы, новые документы могли рассчитывать не только на большое действия их, но даже и на углубление разделения. Между тем, благодарение Богу, эмиграция (за исключениями) чутким сердцем решила перешагнуть через новый соблазн! И осталась спокойной. Слава Богу!»

Статья епископа Вениамина – один из наиболее эмоциональных откликов в защиту митрополита Сергия в ответ на присланные из России материалы.

Митрополит Евлогий (Георгиевский) за участие в молении, устроенном по инициативе архиепископа Кентерберийского в Вестминстерском аббатстве и храмах Лондона, был по указу от 10 июня 1930 г. отстранен митрополитом Сергием от управления русскими церквами в Западной Европе, однако все же отношение к митрополиту Сергию у эмигрантского Парижа радикальным образом не изменилось. Интервью митрополита Сергия, были встречены без осуждения.

В газете «Сегодня» публикуется архипастырское послание митрополита Евлогия, в котором говорится:

«Содержание этой беседы… настолько противоречит печальной действительности, так расходится даже с официальными данными самой советской прессы, что не остается никаких сомнений в ее советской фальсификации. Именно в том, что это плод нового измышления Советской власти в ее борьбе с церковью и вообще религией. <…> высказывания… или искажены советскими редакторами, или же насильственно продиктованы агентами советской власти… Нам никогда не понять всей тяжести Креста, лежащего на наших братьях и, особенно, на плечах нашей церковной иерархии в Советской России!»[369]

Эта позиция кардинально отличалась от духа выступлений карловацкого духовенства, которое, как уже говорилось, во главе с митрополитом Антонием (Храповицким) в резких тонах высказалось против новой церковной политики митрополита Сергия.

Но не только в Сремских Карловцах не встретили с пониманием церковную политику Заместителя Патриаршего Местоблюстителя в начале 1930-х гг. Рижская газета «Сегодня» отозвалась на публикации «Последних ведомостей», в частности на «Ответ Православной Церкви», статьей известного журналиста М. И. Ганфмана, который писал: