Голоса из России. Очерки истории сбора и передачи за границу информации о положении Церкви в СССР. 1920-е – начало 1930-х годов

По всей вероятности, М. А. Новоселов был автором и одного из наиболее ранних документов протеста против июльской декларации, датированного 22 октября 1927 г. (ст. ст.) (днем Казанской иконы Божией Матери). М. Е. Губонин дал название документу: «Письмо архиепископа Илариона [Троицкого] к Н. Н. по поводу Декларации митрополита Сергия [Страгородского] от 16 (29) июля 1927 г.»[453]. В сборник «Дело митрополита Сергия» документ вошел под названием «Письмо к другу». На авторство М. А. Новоселова (а не архиепископа Илариона) указывают содержание, стиль, форма, круг цитируемых святоотеческих источников, а также энергичный протест против декларации митрополита Сергия с апокалиптическими ссылками.

Из писем М. А. Новоселова к Лосевым видно, как он редактировал полемические произведения своих единомышленников. Вот только один пример. Новоселов указывает в одной из работ неназванного автора «сделать должный вывод из Яросл[авского] “отложения” (имеется в виду документ об отходе от митрополита Сергия ярославских архиереев. – О. К.), т. е. показать, что формула отложения носит явно канонический характер и что разрыв этот не какой-то своеобразно “административный”. Следует подчеркнуть и сказанное в заключении о необходимости “открытого раскаяния” м[итрополи]та Сергия и сделать определенный вывод, предупреждая снисходительный ответ м[итрополита] Аг[афанге]ла Сергию. Необходимо сотворить это, немедленно послать[454] Агафангелу и распространить, где можно. Поспешите, дорогие! Покоиться на лаврах нам, видно, рано…»[455].

Один из фрагментов из переписки М. А. Новоселова указывает на работу над композицией сборника, который мыслился не как конгломерат разрозненных письменных свидетельств, а в виде книги, построенной по продуманному плану. Так, он пишет Лосевым 18 апреля 1928 г.: «Пункты о соборе следовало бы озаглавить, чтобы читателю была ясна цель написания их. Можно так озаглавить: “Невозможность в настоящее время законного собора и отсюда необходимость уклониться от намеченного м[итрополитом] С[ергие]м”. Можно, разумеется, и иначе, но все-таки что-ниб[удь] надпишите при новом издании, которое следует распространить шире»[456]. Появление в сборнике документов «Дело митрополита Сергия» пункта 120, озаглавленного «Невозможность в настоящее время законного собора», свидетельствует, что желание Новоселова было выполнено.

Не подлежит сомнению, что не только вышеуказанные, но и многие другие документы сборника «Дело митрополита Сергия» написаны Новоселовым. В его следственном деле хранится «постановление о предъявлении обвинения» от 9 апреля 1929 г., где говорится, что «он являлся руководителем антисоветских церковников, ведущим их к переходу на нелегальное положение, распространявшим своеобразные циркуляры идеологического антисоветского характера с призывом к “мученичеству” и т. д.»[457]. Сотрудники ОГПУ считали, что Новоселовым написано около 20 «“циркуляров”, рекомендующих церковникам ту или иную тактику»[458].

М. А. Новоселов был арестован 23 марта 1929 г. Документов, датированных позднее этой даты, в сборнике нет, что, по-видимому, говорит о том, что с арестом мученика Михаила Новоселова комплектование сборника прекратилось[459].

Наталия Николаевна Андреева на допросе говорила, что ее муж сверял бумаги, предназначенные для отправки за границу, но, по ее словам, документы за рубеж не попали. «Бумаги эти состояли из документов, – говорила она, – освещающих наш отход от митр[ополита] Сергия. Я думаю, что муж знал о назначении этих бумаг именно для информации заграницы»[460].

Следователи, ведшие «Дело “Истинно-Православной Церкви”», приложили большие усилия, чтобы выявить контакты с заграницей подозреваемых лиц. В обвинительном заключении по данному делу целая глава посвящена этой теме. Чекисты упоминают имена двух лиц, которые могли быть замешаны в этом деле: биолога Марковича и некоего «астронома». В своих показаниях Н. Н. Андреева назвала его «Бернстрем»:

«Относительно Бернстрема, иностранца, могу дополнительно сообщить следующее: муж сказал мне, что этот иностранец знает Новоселова. Кроме того, священник сообщил мне, что бумаги, которые Бернстрем сверял с моим мужем и предназначенные для отправки за границу, туда не попали, как он ему, Советову, сообщил»[461].