Голоса Памано

Она понравилась ему, едва он ее увидел. Красивая, смышленая, пропорционально сложенная, сияющая, симпатичная, скромная, очаровательная, очень живая, ну сущий ангел, Мерче, ради тебя я готов совершать безумства, ты больше чем красавица, а какой чудный, какой мелодичный голос, несмотря на этот гламурный гнусавый испанский и все такое. И загорелая от катания на лыжах. Беатриче. Лаура. Тереза.

Марсел так и не узнал, под каким предлогом Мерче явилась одна к ним домой. Впрочем, ему это было не нужно, поскольку он сразу же пришел от нее в восторг, какие уж тут предлоги. Он пригласил ее в кино и предложил провести выходные, катаясь на лыжах в Торене. И только не говори мне, что не любишь кататься на лыжах!!! Однако его радужные планы в одно мгновение рассыпались в прах, и он тут же стал полушутя предъявлять своей матери претензии на некачественный товар: ты такая загорелая, что я думал, ты… Нет? Мама ничего не говорила, и Мерче Сентельес-Англезола-и-Эриль пришлось откровенно признаться, что нет, загар у нее пляжный, потому что декабрь я провела на Канарах, а загораю я очень быстро. Как чудесно, сказала мама, пытаясь сгладить неловкую ситуацию. Минутный кризис благополучно разрешился, потому что Марсел великодушно заявил, что между спусками по черной трассе он заглянет ненадолго в семейную зону лыжного курорта и поможет ей освоиться с лыжами и все такое.

– Пусть Кике ее обучит, это ведь его работа.

– Нет, и говорить нечего.

Это «нет» Марсела, произнесенное необычно сухим тоном, выявило для сеньоры Элизенды две вещи. Первое: если Марсел не доверяет Кике, то, значит, Кике дал ему повод для этого, несмотря на то что они целые дни напролет проводят вместе, катаясь на лыжах и болтая… думаю, о женщинах. Если такой повеса, как Марсел, не доверяет Кике, то мне просто необходимо узнать причину такого недоверия как можно быстрее. И второе: Мерче заинтересовала Марсела, а следовательно, она, как всегда, угадала, сделав выбор в пользу Мерче Сентельес-Англезола-и-Эриль из семейства Сентельес-Англезола, состоящей в родстве с семьей Кардона-Англезола по линии Англезола и с семьей Эриль де Сентменат, поскольку мать Мерче – дочь Эдуардо Эриля де Сентмената, владельца «Африканской древесины» и президента банка «Понент». Ну хорошо, замечательно, думал он, но какие губы и какие глаза. А сколько изящества.

– Почему же не Кике? – настаивала мать.

– Разве он не на больничном?

– Да, но не будет же он болеть вечно.

Сеньоре Элизенде достаточно было нескольких взглядов и жестов сына, чтобы догадаться, что ее сын влюбился по уши. Марсел же, напротив, вовсе не горел желанием демонстрировать перед своей матерью восторг, который он испытывал, и сеньора Элизенда поняла это и решила не быть жестокой по отношению к нему. Она изображала полную рассеянность, два или три раза выходила из комнаты, ненароком сообщила, что Мерче двадцать два года и у нее есть дом в Париже, и, сделав так, чтобы Марселу казалось, что инициатива исходит от него, предложила им прогуляться по центру, например по Рамбле, почему бы и нет? Тут Марсела вдруг осенило, что он уже тысячу лет не гулял по Рамбле, и он спросил себя, что же Мерче подумает обо мне, и страшно расстроился, потому что впервые почувствовал себя маленьким и беззащитным не перед своей матерью, а перед другой женщиной; и тогда он испытал сильнейшее желание доказать ей, что он на что-то годен, как это всегда происходило у него с матерью. Вопреки всем канонам хорошего тона, Элизенда будто ненароком предложила им съездить на несколько дней в Париж, а когда они вернутся, ее сын сможет приступить к работе. Париж. Ослепление было настолько сильным, что Марсел при упоминании Парижа даже не вспомнил о Рамоне, той самой, что собиралась стать писательницей. Вместо того чтобы протестовать против навязывания материнской воли, он только и думал, как это здорово провести несколько дней в Париже с Мерче! Он ослабил оборону и стал совершенно беззащитен. Марсел Вилабру-и-Вилабру (из семейства Вилабру-Комельес и Кабестань Роуре и семьи Вилабру из Торены и Пилар Рамис из Тирвии, той еще шлюхи, но лучше я промолчу из уважения к бедному Анселму) на этот раз влюбился в кого положено.