Голоса потерянных друзей

— Книг… — Натан потирает лоб. Кажется, он уже порядком устал то ли от меня, то ли от ситуации, то ли от того, что у него вечно что-нибудь просят. А может, от всего сразу. — У моего агента есть ключ от поместья. Я свяжусь с ней и дам разрешение на то, чтобы вы его взяли. Сам не знаю, что там хранится, в этой библиотеке, но судья был заядлым читателем, а кроме того, не мог пройти мимо ребенка, торгующего энциклопедиями или подписками на «Ридерз дайджест», а может, еще на что-то. Последний раз, когда я туда заходил, комната была забита под завязку, а в шкафах стояли нераспечатанные коробки с новыми книгами. Кто-то же должен вынести все это барахло.

Я мгновенно теряю дар речи. Вынести все это барахло? Это каким же надо быть неандертальцем, чтобы так говорить о книгах?!

А потом я вспоминаю кое о чем:

— Агент заболела. Ее нет в офисе. Неделю назад я сама туда заезжала и видела табличку на двери.

Натан хмурится — видимо, он впервые об этом слышит. Он опускает руку в карман, выуживает связку ключей и начинает снимать нужный. Когда ему наконец это удается, он с нескрываем раздражением протягивает мне ключ:

— Берите все, что пожелаете, но хотел бы, чтобы наш разговор остался между нами. Если столкнетесь во дворе с Беном Райдаутом — он может зайти, чтобы постричь газон, — скажите, что пришли по моему поручению. Подробностей он выспрашивать не станет. — Было трудно не заметить, как он вдруг ожесточился. Произошло это как-то внезапно и напомнило мне мою собственную панику от новости о переезде. — Никаких списков книг слать не надо. Мне все равно. Не хочу ничего об этом знать. Мне ничего не нужно.

Он вдет к своему пикапу, садится в него и уносится прочь. А я стою, приоткрыв рот от изумления, и пялюсь на латунный ключ, покрытый пятнами патины. Ключ старинный, похож на те, какими раньше открывали врезные замки, но только размером поменьше. По краям он украшен изящными завитками; таким впору открывать старинные чемоданы, пиратские сундуки с сокровищами — или даже маленькую дверцу, через которую Алиса попала в сад Страны Чудес! Неяркие утренние лучи скользят по металлу, отбрасывая странные тени на мою кожу. На миг мне даже чудится, что на ней проступило чье-то лицо.

Но в следующую секунду оно исчезает.

Во мне разрастается любопытство, подгоняющее меня, рождающее желание тут же запрыгнуть в машину и отправиться прямиком в Госвуд-Гроув. Но я, собрав всю волю в кулак, подавляю этот порыв.

Меня ждут несколько десятков учеников, которым никто без меня не станет читать «Скотный двор» и никто не отопрет ящик с овсяным печеньем. Если повезет и на дорогах не будет пробок, я еще успею к началу первого урока.

На своем «Жуке», обгоняя грузовики «Торгового дома Госсеттов» и пикапы фермеров, я быстро пересекаю город. Учитель химии, взявший к себе моих учеников, выдыхает с облегчением, увидев, как я шмыгаю в заднюю дверь. Звонок прозвенел каких-нибудь три минуты назад, и дети толпой валят в класс.

По счастью, сейчас у меня урок с семиклассниками — их еще худо-бедно можно рассадить по местам. Когда гам немного утихает, я сообщаю всем, что сначала мы поговорим о наречиях, а потом я прочту им кусочек из «Скотного двора» — книги, которую читают по программе старшеклассники, но, уверена, смогут понять и они.

Ученики ахают, выпрямляют спины, удивленно смотрят на меня. «Мисс Сильва, да вы сегодня в приподнятом настроении! Если не сказать в легкомысленном!» — читается на их лицах.

Знали бы они, в чем все дело.

Я достаю запас печенья.

— Эта партия у меня немножечко подгорела снизу. Извините. Но на вкус — ничего. Правила вы знаете: никакой толкотни, никаких драк и не шуметь — а то я закрою коробку. Если кто хочет, подходите.

Я начинаю рассказывать о наречиях — но без особого энтузиазма. Потом оставляю все эти тщетные потуги и принимаюсь читать «Скотный двор». Но все это время латунный ключ оттягивает мне карман и не выходит из головы. Я не могу сосредоточиться.

Между уроками я достаю его, кладу на ладонь, рассматриваю, пытаюсь представить руки, что держали его до меня. Поворачиваю его на свету под всевозможными углами, стараюсь сделать так, чтобы тень, похожая на лицо, появилась снова, но безрезультатно.

Наконец я сдаюсь и только время от времени — раз в пять минут! — бросаю взгляд на часы, мысленно умоляя время ускориться. Когда наконец звенит последний звонок, меня переполняет ликование. Радость омрачает только тот факт, что Ладжуна не явилась на четвертый урок. В начале недели она вновь начала ходить на занятия, но спустя три дня снова исчезла.

Размышляя об этом, я выравниваю ряды парт, прислушиваюсь к шуму школьных автобусов, проносящихся мимо, и с нетерпением жду окончания рабочего дня.

Когда заветный час наступает, я выскакиваю за дверь со скоростью гепарда, бросившегося за добычей.

И только когда я наконец отправляюсь к заветному дому, вся моя затея начинает казаться подозрительной. Почему Натан Госсетт так легко расстался с ключом? «Никаких списков книг слать не надо. Мне все равно. Не хочу ничего об этом знать. Мне ничего не нужно».