«Голоса снизу»: дискурсы сельской повседневности

Перечитывая этот фрагмент, вслушиваясь в разноголосую перекличку поступков и заявлений членов клана Голубов, начинаешь постепенно входить в подспудицу родственных отношений. И первая, вполне доверяющая, реакция мало-помалу вытесняется другой, уже несколько более сложной. Начинает казаться, что в рассказе об отношениях со старшим братом Андреем, несмотря на подчеркнуто обстоятельную выкладку аргументов, говорящих в основном о фактах выключенности брата из ближайшего родственного круга, Михаил Голуб все-таки мягко хитрит. Он хитрит не ситуативно, а мировоззренчески. Дискурс простодушного лукавства развернут здесь в его полнозахватной, точнее говоря, воедино увязывающей и систематизирующей объемности. Данное обстоятельство закономерно отражается на композиционном строе рассказа. Вначале повествуется о моментах дисконтактности братьев и другой родни. И эта психологически убедительная картина выступает уже в качестве фона для рассказа о крупномасштабных неформально-экономических практиках, доступных части жителей Славинска-на-Кубани. Ясно, что Михаил Голуб примеряет свои неформальные инициативы к действиям брата Андрея и понимает их сравнительную крохотность. Он сам об этом говорит: «. обязательно ведь сопрешь. Мешочек, два, тележку…» У Андрея же это выглядит гораздо внушительней. Ирония истории – если в колхозные времена масштабы индивидуального присвоения урожая и других ресурсов довольно тонко регулировались общим пониманием нормы («бери так, чтоб и другим досталось»), то аграрный капитализм слепо разломал это подобие общинных порядков жизни и создал новые жизненные динамики, тотчас ухваченные словом в довольно жутком (и одновременно торжественном) термине «беспредел». Вот этот, доступный Андрею Голубу, веер возможностей внутренне коробит его приволянскую родню. Отделяет ее от брата. Представляется, что это – изнанка, оборотная сторона дискурса прочесывания мира, о которой говорилось выше. Здесь это «прочесывание» запинается именно на приватных неформально-экономических инициативах Андрея, поскольку тот, в отличие от родни, плотно взаимодействующей даже в житейских мелочах, следует угрюмому правилу «нашел – молчи, потерял – молчи», исподволь рассекающему нити живых людских связей.