Голоса советских окраин. Жизнь южных мигрантов в Ленинграде и Москве

Однако первая встреча Гульнары Алиевой с перестройкой обнажила ее более мрачную сторону и показала, как напряженность с периферии переместилась в центр. В декабре 1986 г. в ответ на решение Горбачева о замене первого секретаря Коммунистической партии Казахстана Динмухамеда Кунаева, занимавшего эту должность с 1964 г., на этнического русского Геннадия Колбина, впервые приехавшего в этот регион, в столице Казахстана Алма-Ате начались беспорядки. Многочисленным студентам и другим протестующим против решения центральной власти, а в некоторых случаях и против российского контроля над Казахстаном, был дан жесткий отпор. Несмотря на то, что режим преуменьшил масштабы события, более поздние свидетельства показали, что тогда было убито более сотни казахов[971]. В 1987 г. насилие проникло в общежитие Алиевой при Ленинградском текстильном институте имени Кирова. Три женщины из ее программы были отчислены из института в начале того года по обвинению в укрывательстве казаха. Он узнал о произошедших в этом общежитии стычках и, разозлившись, напал с ножом на русского. В то время, вспоминает Алиева, никто не считал ни беспорядки в Алма-Ате, ни насилие в общежитии предвестниками межнациональной напряженности; скорее они рассматривались как отдельные инциденты, которые не могут повлиять на крепкую дружбу между казахскими и русскими студентами.

Забытая периферия

Перестройка стремилась реструктурировать экономику, которую новое поколение советских лидеров считало слишком слабой, но она так и не устранила фундаментальный дисбаланс Союза. На рубеже 1980-х гг. внимание советских экономистов привлек рост населения в южных республиках, сопровождаемый нехваткой рабочих мест[972]. За десятилетие Таджикистан стал еще более аграрным, поскольку номинальных инвестиций в легкую промышленность оказалось недостаточно для стимулирования роста[973]. Реформы Горбачева и советского руководства, состоявшего в основном из русских, усугубили неравенство в экономическом развитии между центром и Югом СССР. Граждане Кавказа и Средней Азии, все чаще и чаще покидавшие свои республики в десятилетие, предшествовавшее перестройке, обнаруживали эту разницу в пустых полках магазинов, в росте цен и отсутствии рабочих мест. Этот спад, наряду с непредсказуемой обстановкой конца 1980-х гг., увеличил число тех, кто учитывал возможность переезда на дальние расстояния при планировании своей жизни. Поскольку усилия государства по трудоустройству людей в изолированных регионах, расположенных за тысячи километров, потерпели неудачу, неформальная экономика обеспечила самый прямой путь если не к процветанию, то к стабильной семейной экономике в эти нестабильные времена.

Центральные государственные органы, занимавшиеся планированием, за кулисами работали над тем, чтобы устранить дисбаланс между центром и периферией. Как можно эффективно мобилизовать растущие резервы молодой рабочей силы в южных республиках для участия в перестройке? Ведь подвижный рынок труда мог бы поддержать инвестиции, продолжающие поступать (пусть и без возможности их увеличения) в центральные и энергетически богатые регионы[974]. В начале 1986 г. Москва поручила южным автономным и союзным республикам разработать план «О привлечении к общественно полезному труду незанятой части трудоспособного населения в союзных и автономных республиках Средней Азии, Закавказья и Северного Кавказа»[975]. Центральный комитет Коммунистической партии Киргизии ответил на это обращение в апреле, заявив о серьезных экономических проблемах республики, особенно на юге. Занятость в Кыргызстане составила 84 % по сравнению с 89,6 % по стране. В их число не входили еще 147 тыс. граждан, считавшихся «излишками рабочей силы», в основном колхозников, для которых республика не смогла найти «общественно полезный труд»[976]. В результате все большее число кыргызских граждан занимались «спекуляциями», многие из них жили за пределами республики. В документе для описания современной «неконтролируемой миграции», преимущественно в Ленинград и Москву, используется термин XIX в. – отходничество. Им обозначали практику выполнения сезонных работ за пределами деревень, которая позволяла компенсировать скудный образ жизни. Образовался порочный круг: по мере ухудшения качества образования в сельских школах – явление, начавшееся с отъездом русских учителей в 1960-е гг., – их посещало все меньше учащихся, а следовательно, сужался контингент для поступления в профессионально-технические училища (ПТУ) или в высшие учебные заведения, учеба в которых считалась «историей успеха»[977]. Отсутствие примеров затрудняло противодействие тому, что считалось естественным для выходцев из Средней Азии: оставаться с семьей и вести деревенский образ жизни.