Голоса в моей голове

Мы оба взглянули на мою левую ногу: она с омерзительным мне чувством сочувствия и жалости, а я с тем же безразличием.

– Почти пять лет, – нехотя ответил я, вновь достав сигарету. Кажется, волнение начинало расти с небывалой быстротой.

– А…

– Потом, – я поспешил прервать ее, – будет время, может быть, расскажу.

– Опять не хочешь вдаваться в подробности и называть имен?

– По поводу имен, дорогая, у меня свой особый взгляд. Ты выходишь на сцену и позволяешь называть себя именем своей героини, пусть хоть и на пару часов, но это имеет место быть. То есть ты свободно распоряжаешься своим именем и имеешь право менять его на протяжении всей жизни. Почему же нам и вовсе не ходить без имен?

– Как тогда тебя будут отличать?

– Хочешь сказать, что у каждого человека неповторимое, оригинальное имя?

– Нет, но…

– Нет, но да. Без имен мы куда более особенные.

Эту прогулку нельзя было назвать ни приятной, ни паршивой, есть описание куда хуже – типичная. Одни и те же вопросы. Одни и те же ответы. Я ждал чего-то нового.

– Куда мы идем? – Спросила она.

– Никуда.

– Отличное место…

– На самом деле, все очень просто. Мы гуляем.

– Значит, сами выбираем путь.

– Значит цели нет.

– Поэтому мы никуда не идем.

– Гениально.

Она усмехнулась. Это все, что я тогда услышал в ответ. Тишина окутало вечернюю улицу, на которой остались мы вдвоем и несколько заблудших душ. Свежий прохладный воздух впивался глубоко в легкие и оставлял внутри приторное послевкусие.

– Кажется, пойдет дождь, – сказала она вдруг.

Я взглянул на бездонное вечернее небо.

– На небе нет ни облачка, – ответил я.

– Я ведь не указала время. Просто пойдет дождь. А когда, неважно.

– Ты всегда ходишь в театральных костюмах по городу?

– Я ждала, когда ты спросишь это, – она перескочила с ноги на ногу, взглянула на меня и улыбнулась, – да.

– Зачем?

– Мне нравится наблюдать за людьми, – начала она, скрестив руки на груди, – это очень интересно. Их мимика. Эмоции. Поведение. Слова. Все это в различных ситуациях выглядит по-разному, но человек остается тем же. Ты следишь за собой, и человеку уже приятнее с тобой общаться. Ты делаешь неудачную прическу, и человек уже не горит желанием появляться с тобой на людях. Ты ходишь в старой поношенной одежде прошлых веков, и не только твой близкий человек, но и все остальные начинают смущаться и чувствовать себя некомфортно рядом с тобой. Ты меняешь себя, но вместе с этим изменяется какой-то аспект в другом человеке. Неужели это не круто?!

– Я не задумывался об этом.

– Что же тогда тебя интересует?

Она остановилась по стойке «смирно» и, слегка отбросив голову назад, смотрела на меня умоляющим взглядом. Я был поражен. За пару минут она была способна изменить манеру речи, поведение, позицию в жизни и просто-напросто мнение. Кем она была тем вечером, я не мог понять. Казалось, передо мной расстилался калейдоскоп личностей в одной маленькой хрупкой актрисе. Я закурил.

– Разное, – ответил я, отбросив все мысли.

– Зачем ты позвал меня на прогулку, если не хочешь вести беседу?

Я промолчал, глядя на глубоко-синий цвет ее глаз, в которых уместился бы целый океан, бездонный и безграничный. Я описываю вам только глаза, потому что они были прекрасны. Такие глаза стоят внимания всего мира. Я уже говорил, что я видел в них себя? Настолько они были чисты и бездонны.

– Так и будешь молчать?

– Не люблю, – сказал я, выдохнув прогретый воздух, и поплелся дальше по улице.

– Что не любишь?

– Какое сегодня число?

– Двенадцатое, – ответила она.

Я резко остановился и схватил ее за руку, потому что она все еще продолжала идти без оглядки.

– Что такое? – Спросила она испуганно.

– Ты живешь в частном доме?

– Нет, в жилом.

– Есть выход на крышу?

– Да.

– Пошли, – строго произнес я и снова зашагал в неизвестном мне направлении.

Мы поднялись на крышу 5-ти этажного здания и, уютно устроившись на неких подобиях стула, стали наблюдать за небесным полотном. Внизу расстилались жалкие трущобы, по которым расхаживало пару измотанных до бессилия людей, не замечающих ничего, кроме дороги; бегало несколько брошенных на произвол судьбы дворняг, слоняющихся под ржавыми заборами в поисках пищи; также гуляла пара влюбленных, которая каждую минуту то и делала, что просматривала уведомления в телефоне; а сверху сверкали неземные красоты. Нечего добавлять. Этому миру не преодолеть врожденную тягу к самоуничтожению.

– Неужели такой как ты любит наблюдать за звездами? – Вдруг спросила актриса, прервав мои тягостные размышления.

– Такой, как я?

– Самодовольный, напыщенный зануда.

Я засмеялся, ибо слышал такую ошеломляющую правду впервые. Эта девушка покоряет меня своим внутренним непостоянством.

– В августе самые красивые звездопады. Даже самый унылый зануда не сможет устоять перед такой красотой.

– Ты очень странный.

– Почему?

– Ты выглядишь умным и образованным да и говоришь также, но… Но ты словно не из этого мира, теряешься где-то в своих мыслях.