Голоса в моей голове

Когда я подошел к театру, из-за легких прозрачных облаков выглядывали последние лучи солнца, прожигающие небо своим огнем и оставляющие меня наедине с жарким августовским вечером. Около меня толпились назойливые подростки, мнимо считающие себя бунтарями. А назойливы они были, потому что просили сигареты каждые десять минут. Я тогда не совсем осознавал причину моего отказа, но покурить им так и не удалось. Глядя на них, я с отвращением вспоминал свои школьные годы, которые надоедливо тянулись как резина. Закончив школу, я готов был устроить пьяную праздничную вечеринку и навсегда забыть об учебе. Но, к сожалению, система предполагал поступление в институт, и, недолго думая, я выбрал самое неприхотливое и дешевое место в нашем городе. По некоторым обстоятельствам отучиться мне так и не получилось, но я вовсе не расстроился. Понимаете, все эти школы и университеты мне противны как манная каша. Образование представляет из себя полуразрушенную систему безразличия: родители отправляют детей в первую попавшуюся школу, чтобы их не упрекнули в плохом воспитании, дети с отвращением посещают бесполезные занятия, на которых не учат ничему, кроме алфавита и таблицы умножения. Учителя совершенно безразлично подают материал, строго следуя программе, составленной ничего не мыслящими в этой сфере людьми. В итоге – полное отсутствие перспектив и как такового всестороннего творческого развития. К восемнадцати годам этих же детей заставляют выбирать профессию, которой они посвятят всю оставшуюся жизнь. Но поверьте мне, если бы эти дети знали, что хотят получить от жизни, они бы и в школу перестали ходить. Самообразование – единственная полезная и самое главное желанная часть развития. Если ребенку нужны знания, он их и без вашего обучения найдет. Если же нет, то нет уже и никакого смыла переживать, ваша насильственная учеба это не исправит.

Как вы уже поняли, у меня была одна очень глупая и довольно необычная привычка: я старался описывать каждый прожитый день одним единственным словом. В томительном ожидании своей спутницы я разбирал в голове все знакомые мне слова, но выбрать одно не мог. Немного странное чувство, обычно у меня не возникало проблем с этим. Я проникся болезненным осознанием утраты своих «способностей», мнимых, но все же «способностей». Но мои соболезнования самому себе были прерваны.

– Привет, – вдруг услышал я, вернувшись в реальность и увидев рядом свою актрису.

На этот раз на ней красовался до нелепости смешной белый парик и маленькое белое платье с глубоким декольте. Я усмехнулся про себя, потому что передо мной стояла Мэрилин Монро. Даже родинка выглядела как настоящая.

– Ты закончила? – Спросил я непринужденно.

– Да.

– Отлично, идем.

Я сразу же выпрямился и пошел вперед. Она нехотя поплелась за мной, как-то робко перебирая пальцы на руках.

– Может быть, мы все-таки познакомимся?

– Нет, – сухо ответил я, закуривая очередную сигарету.

– Почему?

– Ты должна будешь понять один очень грустный факт: наши встречи – это всего лишь очередная неоправданная трата времени . Через несколько дней мы перестанем видеться, а общение сведется к нулю. Я не возьму твой номер телефона, а ты не станешь заботиться о моих делах. Так зачем называть имена и придавать этому мимолетному знакомству значение в нашей жизни?

Она даже не взглянула на меня в то время, как я говорил. Но стоило мне закончить и задать ей этот риторический вопрос, она направила на меня свои глубоко удивленные и растерянные глаза.

– Зачем нам тогда вообще общаться, если у этого общения нет будущего?

– Ты думаешь, люди заводят знакомства, заранее зная его исход?

Я направил на нее свой ошеломленный взгляд и не убирал его до тех пор, пока не осознал сказанные ею слова. Какое же наивное воспитание!

– Они хотя бы желают этого общения.

– Разве я сказал, что наши встречи мне противны? – Спросил я, закурив.

– Ты лично ставишь на них крест.

– Это одно и тоже?

Она покосила взгляд и повернулась.

– Нет, – услышал я, – не понимаю, зачем я связалась с тобой?

– Потому что тебе со мной интересно.

– Не будь в этом так уверен.

– Хочешь сказать, что я ошибаюсь?

– Да, – почти уверенно ответила она, демонстративно вытянув шею.

– Тогда зачем ты здесь?

– Ты меня заставил.

– Подумай внимательно, я не заставлял, я всего лишь предложил. Ты могла бы отказаться.

Она стыдливо промолчала.

– Но ты этого не сделала, – продолжил я, – не притворяйся скромной занудой и перестань ворчать на каждое мое слово.

– Я не притворяюсь скромной занудой и не ворчу. Ты просто ведешь себя очень грубо.

– Потому что прямолинеен и честен?

Она открыла рот, чуть было не повысив голос, но вовремя спохватилась и взяла себя в руки, вновь повернулась и замолчала. Не знаю, что она пыталась доказать своим внезапным спадом настроения, но я старался максимально безразлично подойти к этой ситуации. Меня выводили из себя эти беспричинные, совершенно ничем не обоснованные представления. Она словно бы жила театром.

– Давно ты хромаешь? – спросила она, когда мы прошли достаточно метров, чтобы она успела остыть.